Таня Сербиянова - Алка-Русалка

Так или не так, но я окончательно расслабилась и уже на берегу вторично поплыла…

Не вспомню, кажется от осознания факта своей возможной гибели в море, все же открыла глаза и невольно стала следить, как она…

А эта белокурая дама не села, как это на ее месте другие в таком виде сделали, а наоборот, прямо передо мной глубоко присела на корточки, чем обратила невольно внимание на некоторую деталь своего природного гардероба. Я же прекрасно поняла, что она так настойчиво хотела мне показать…

Какое-то время покряхтев, предо мной и поерзав с разведенными ногами в присядку она ухватила мой пристальный взгляд и…

– У тебя есть пирсинг? – спросила неожиданно.

Я недоуменно пожимаю плечами, мол, что это такое?

А ведь тогда мы действительно о существовании таких выкрутасов не знали, впрочем, как и многие нестоличные девочки.

Видимо, она так прикалывалась уже не раз, догадалась. Вот и сейчас разыгрывает передо мной целое представление…

Удостоверившись, что я смотрю, нисколько не смущаясь, пальцами потянула за колечко внизу между ног и стала пояснять, показывая на себе…

– Пирсинг, это колечки, булавки, ими украшают тела. Смотри как у меня, видишь? Не думай, я колечко не продела, оно просто крепко прижато на самой… ну там, где ты видишь. Это мне в Таиланде мастер по пирсингу прикрепил. Мы с Петуховым на отдыхе развлекались, так там все, кто из Европы, Америки, и у всех подобный пирсинг. А у нас даже не знают еще о таком. Тебе нравится? Можешь потрогать!

А я, не выражая особенного внимания, а больше с осуждением:

– А это, ну, колечко там, тебе не мешает?

– В том то и оно! Ваня находит, что так сексуально. А ты бы хотела такое попробовать?

– Я? Нет! – решительно ей.

– Девушка, девушка, – кто-то трясет меня за плечо…

– Да, брось ты? Да ты чего? Только думаю, что тебе стоит попробовать, – говорит и неожиданно отворачиваясь, срывается с места, – я сейчас…

Какое-то время возится в глубине палатки, не вижу, что она там делает. Потом счастливая объявляется.

– Вот, смотри! Ты видишь, какое красивое, в нем драгоценный камушек, правда, маленький, но все равно, долларов на триста потянет. Ты только представь себе: идешь, а у тебя между ног все время болтаются триста долларов. Вот в этом, – и демонстрируем передо мной выисканное ей колечко, – долларов триста, а в том, что у меня сразу полторы тысячи, – говорит и мне с какой-то неописуемой гордостью, даже закатывая глаза от самодовольства. – А хочешь, я тебе подарю вот это колечко? Что? Почему? Я же от чистого сердца, что называется, с поцелуем, – смеется. – И что? Даже с поцелуем нельзя? Это еще, почему же? Что, недотрога? – наваливается на меня смущая вопросом.

И видимо, отмечая, как я теряюсь, сразу же лезет на приступ…

– А у тебя хоть раз что-то было с девочкой? Что? И как? А ну, расскажи? мне интересно знать! Я тебя, Русалочка, внимательно слушаю… Страсть как люблю послушать именно такие рассказы о девочках.

Она усаживается рядом и начинает осторожно и нежно касаться плеча самыми кончиками пальцев… Отчего я…

Даже сама не поняла, что так подействовало, то ли ее вопросы, то ли мое стыдливое признание или еще что-то? Но я, на всякий случай от нее отвернулась и, крепко сжав ноги, улеглась. Пусть только попробует!

Повернулась на спину, с намерением непременно ее срезать, как она, окончательно смущая меня, полезла приговаривая…

– А у тебя красивая грудь. Дай, я ее поласкаю…

Я даже не успеваю опомниться, как…

Ее прикосновения смутили и вызвали противоречивые чувства, она коснулась в верхней части груди, поводила довольно приятно самыми кончиками нежных пальчиков, а потом, отмечая мою податливость… Сначала плавно и мягко залезает пальчиком под бретельку от верха купальника и при этом так наклоняется, что я не сдерживаюсь и вижу, какие у нее отвислые и непривычно загорелые груди, которые, как я думаю, наверное, мягкие, теплые, нежные… А соски торчат и смотрят в сторону, уже топорщатся, как я догадываюсь, предвкушая удовольствие… Следом она надо мной наклоняется…

И пока я пугаясь борюсь с искушением, она неожиданно, чего я, конечно же, никак не ожидала…

Легким движением потянула за лямку и лифчик непросто соскользнул с плеч, а предательски обнажил… И вот я оказываюсь пред ней с оголенной грудью!

Мне бы прикрыться, но я, решила, ради приличия сразу же с ней объясниться, для чего приподнимаюсь перед ней на локтях… Мне, как догадалась, в таком положении никак приличия не соблюсти! И в голове… А ведь она, эта соблазнительница точно рассчитала и потому я пред ней, так и продолжаю лежать и чего-то ждать, раз не решилась за себя постоять.

А о себе так подумала, словно я рыба, выложенная на блюде, знаете, есть такие продолговатые и овальные посудные раз в году востребованные. Во, во… востребованная, как и я сейчас…

И меня она, как ту самую рыбину вот-вот разберет по косточкам… Для чего уже выложила и начнет сейчас руками, да язычком своим пробовать… Ах ты черт!

Видимо, я так выглядела, что она решительно на меня… Отчего такими, наверное, стали мои глаза, овальными донельзя и округленными. Ну, а груди мои бесстыдно перед ней развалились по разные стороны. Как назло, они колыхнулись, отвисая, меня окончательно смущая и я… Чего никак от себя не ожидала…

Нет, простите, вру! Ожидала и потому с оголенной грудью так, как та самая рыбина продолжала лежать и ждать… когда меня она наконец-то распробует.

А она как собачка, встала передо мной на четвереньки, лицом ко мне и… Я даже не верю своим глазам! Голову опускает все ниже и ближе…

Вот уже вижу только ее поросшие и плохо расчесанные, выгоревшие на солнце густые русые волосы перед самым лицом, как она…

Не ожидала, нет, опять вру! Ждала и хотела… Как она в поцелуе губами прижимается к соску. Прижала, сжав крепко губами, а следом, потянув к себе, начинает слегка потрясать головой, сжимая и удерживая в губах. Онемела от ощущений… Сгорая от стыда, хочу от нее тут же избавиться, но… О, как же приятно, как чувственно все, к тому же снизу так потянуло приятно с болью. И пока борюсь с искушением и своей, как мне всегда казалось, несокрушимой никем порядочностью, она не останавливается и начинает смелее действовать…

– А теперь, мы их язычком погладим, пусть понежатся… – шепчет, сдерживая страсть.

Я в замешательстве, потому что все еще не отошла от своего заплыва, а тут предлагают такое… Кровь тут же ударила в голову, хочу вывернуться, и вообще прекратить это все. Вот сейчас вскочу, говорю сама себе и… И что?

И тут неожиданно ощущаю, как меж ног все нарастает упругая, горячая тяжесть и потому, в ожидании сладости, я сейчас не решаюсь… Причем, глаза и тело они вроде бы как за, а вот – мое сознание… Нет, говорю себе, это мое благоразумие от правильного маминого воспитания. Ну, что же я?