Александр Беляков - Резервация блаженных

– Господа, а кто же заплатит мне за восемь бутылок вина и шесть порций салата? ― спросила она.

Творцы одновременно повернулись к официантке с дежурными улыбками на лицах. Первым к стойке подошел художник Сергей. Царственным движением он протянул прекрасной блондинке свою картину.

– Деньгами я не богат, ― пояснил он, ― но мне кажется, что мое творение стоит гораздо дороже, чем семь бутылок вина и шесть порций салата.

Девушка, изумленно глядя на Сергея, приняла этот дар творца. Писатель Саша расплатился рукописями своих новых рассказов, а драматург ― пьесой «Влюбленный поэт». Приняв все эти бесценные дары, официантка стояла молча, не в силах выразить свои чувства. Она, конечно, понимала, что творцы мыслят другими категориями, но ей хотелось получить с них деньги, а не подарки.

– Мы зайдем на следующей неделе, ― произнес художник Сергей.

– Обязательно, ― пробормотал писатель Саша, что-то записывая в блокноте.

– Непременно, ― добавил драматург.

Они ушли. Просто растворились в осеннем сумраке, как три привидения. И от их присутствия остались только семь выпитых бутылок вина и шесть пустых тарелок из-под салата. Правда, еще не успел улетучиться дух творчества, но он был как воздух, почти нематериален. Хозяйка заведения, которая вышла из подсобного помещения, хмуро посмотрела на молодую официантку, поправила очки, сползающие на кончик носа, и спросила:

– Ну что, опять эти творческие личности не заплатили?

Девушка кивнула головой. Хозяйка, пожилая и рассудительная дама, проворчала:

– Если такое случится в следующий раз, я тебя уволю.

Она посмотрела на девушку достаточно строго, но, увидев дары, оставленные творцами, немного смягчилась. Она забрала картину художника Сергея, новые рассказы писателя Саши, пьесу драматурга Антона и прошла с этими дарами в подсобное помещение, где у нее была маленькая комната для отдыха. Пожилая женщина настолько увлеклась рассказами и пьесой, что читала, не отрываясь, часа два. Сила искусства захватила ее полностью и унесла в мир иллюзий. Но, обратив внимание на часы, она решила, что ей пора было возвращаться в мир реальный. Нужно было закрывать кафе и идти домой. Как же ей не хотелось идти в эту холодную, надвигающуюся на город, ночь! Она шла по темной улице и думала о том, что дома ее ждет встреча с горой немытой посуды, ворчливым и нудным мужем и пушистым белым котом, который имеет привычку тереться о ноги, оставляя на дорожке клоки белой шерсти. А где-то там, далеко жили творцы. Они жили своей особенной жизнью, полной творческих озарений, волшебства и смелых фантазий. И чем ближе хозяйка кафе подходила к своему дому, тем больше она завидовала этим свободным и странным людям. И эта пожилая и рассудительная дама невольно подумала, не присоединиться ли к ним, не забыть ли о досужих проблемах, не начать ли писать или рисовать?

И самое главное ― примут ли ее скромное творчество в качестве оплаты за коммунальные расходы?..

Он слышал, как комья земли падали на крышку гроба. А его призрак, устроившись у креста соседней могилы, смотрел как люди с заплаканными и хмурыми лицами стояли у ямы, которая быстро заполнялась землей. Призрак писателя с нетерпением ожидал, когда произнесут в его честь речь, восхваляя достоинства и не говоря о недостатках.

– Здесь лежит писатель, ― произнес седой человек в бежевом плаще, нарушив гнетущую тишину, ― хороший писатель, который всю свою жизнь посвятил написанию рассказов. Его при жизни не понимали и не признавали заслуг на литературном поприще. И это наше непризнание убило его.

Оратор вглядывался в хмурые лица. Наверное, в этот момент всем было стыдно. «Конечно, эти люди из союза писателей талантом не блещут, ― рассуждал призрак писателя, прислонившись к кресту, ― и все эти бездари всегда старались побольнее уколоть меня. Чувствуют ли они свою вину, стоя у моей могилы? Наверное, чувствуют. Но не все. Многие делают вид, что переживают».

– И это наше непризнание убило его, ― повторил человек в бежевом плаще, ― у Сергея Васильевича были грандиозные планы. Он хотел издать большой сборник своих рассказов, но не успел этого сделать. Сергей Васильевич писал о людях, об их судьбах и страданиях. Он писал о том, что волновало наших современников.

«Зря ты, Алексей Степанович, распинаешься перед этими людьми, ― подумал призрак писателя, ощущая холод, идущих от могил, ― только бисер перед свиньями мечешь».

– Я тут читал его рассказ, ― пытался высказать свое мнение полный человек в дорогом костюме. Когда он говорил, щеки его раздувались от самодовольства, ― по-моему, этот рассказ назывался «Голос совести». И мне очень понравилось, как Сергей Васильевич описал состояние писателя, которого не понимают и даже не пытаются понять издатели. Рассказ этот получился очень жизненным и сильным.

«И это говоришь, ты, Гришин? ― возмутился призрак писателя, ― это говоришь ты, который критиковал мои произведения больше всех остальных? Я подготовил рассказы к печати, а ты сделал так, чтобы этот сборник никогда не вышел. Как жаль, что я не могу ударить тебя по твоей жирной морде! Ты никогда не слышал голоса своей совести, потому что у тебя ее никогда не было».

Многие выступали перед могилой писателя с красивыми речами, благодарили его за талант и самоотверженный труд. Но именно они, при жизни, не давали этому таланту развиваться. Последней выступала редактор крупного издательства, которая рассмеялась ему в лицо, когда он принес ей свою рукопись.

«Ты никогда не будешь печататься», ― сказала она тогда. Он не забыл ее красивое злое лицо и злорадство, которое было в ее глазах.

– Сергей Васильевич был талантливым писателем, стремившимся к литературным вершинам и не рассчитавшим своих сил. Но именно на таких людях держится литература. Это ее фундамент. Без таких людей, как Сергей Васильевич, не было бы ни Пушкиных, ни Тургеневых, ни Гоголей.

«Лучше бы не было тебя, ехидна, ― подумал призрак писателя и подошел поближе к своей могиле, чтобы слышать каждое слово этой лживой женщины.

– К сожалению, не все писатели добираются до вершины и всеобщего признания, ― проговорила она, ― но это и не всем нужно. Главное ― это творить и чувствовать себя причастным к большому великому делу, которым является литература.

«Попробовала бы ты творить в однокомнатной хрущевке с малыми детьми и женой», ― возмутился призрак писателя и пожалел, что не обладает голосом, чтобы выразить охватившие его чувства. Он теперь представлял собой полупрозрачную субстанцию, которую никто не видел и не замечал.

– Эльвира Владимировна, ― неожиданно обратился к ней Алексей Степанович, ― а не вы ли, прочитав рукопись Сергея Васильевича, отбросили ее в сторону и сказали: «Какая чепуха?»