Сергей Бусахин - В плену иллюзий

Морская болезнь, по-моему, навсегда «нырнула» в Индийский океан, даже переводчица Эльза Ивановна окончательно пришла в себя и со счастливым выражением на лице то и дело ходит на нос судна, чтобы покачаться на волнах и таким оригинальным способом окончательно убедиться в своём полном выздоровлении.

Наступил восьмой день моего романтичного плавания. После заправки горючим судно потяжелело почти на 250 тонн, что явно сказалось на его остойчивости: ход стал значительно ровнее, и его уже, как это было прежде даже при небольшом волнении, не бросает из стороны в сторону. Проходим шестой градус северной широты. Дня через два пересечём экватор, но праздник Нептуна всё же отложили до окончания экспедиции, о чём сегодня на общесудовом собрании, под неодобрительные возгласы экипажа и петушиный выкрик кривоносого ясновидца: «Это может плохо кончиться!», сообщил первый помощник капитана. Кроме всего прочего, от него мы с изумлением узнали, что академик Лучников, чьим именем названо наше судно, был «зоолог, биолог и, возможно, ихтиолог… Он защищался со шваброй в руках и другими предметами от грозящих ему повсюду сил природы… а в свободное время от своей героической борьбы делал сто приседаний и смотрел в бинокль на опустевшие леса и морские просторы». Поведав нам эти необыкновенные сведения о жизни академика, он переключился на иностранных стажёров, которых мы возьмём на борт в Момбасе. Оказывается, «мы должны их встретить приветливо и так же приветливо проводить в каюты… Мы не должны приносить бутылки со спиртным и выпивать вместе с ними… но есть из одного котла – мы можем, как это происходило в предыдущем рейсе… Мы не должны называть их: неграми, африканцами, чёрными… также мы не должны называть их Васями и при этом хлопать их по плечу и тем более целовать троекратно по древнему русскому обычаю… к девушкам, которые могут оказаться среди них, мы должны относиться как к женщинам! – и…

как к аленькому цветку». Видимо, последнюю метафору ему навеяла сказка «Аленький цветочек», написанная Сергеем Тимофеевичем Аксаковым в 1858 году, которой в детстве мама, по всей вероятности, неоднократно перед сном потчевала своего не в меру впечатлительного сына, выросшего и превратившегося, если следовать логике этой сказки, в мореплавателя на научно-поисковом судне.

Вся речь этого «сказочника» сопровождалась взрывами гомерического хохота, а Грушин хохотал так, что не удержался на стуле и свалился на пол.

Продолжаем идти вдоль скалистого сомалийского берега, но всё та же синеватая дымка мешает подробнее рассмотреть его, хотя и вовсю светит солнце; по небу плывут редкие розоватые облака, а на море почти полный штиль. Кроме летучих рыб, других обитателей водной стихии пока не наблюдается. Летучие рыбы всё так же стайками выпрыгивают из воды и парят в воздухе семь-восемь секунд; при этом плавники начинают вибрировать, создавая впечатление полёта птиц. От экватора нас отделяет всего пятьдесят миль, и, видимо, сегодня ночью мы его пересечём: тихо, спокойно, без издевательств, без выкручивания рук, мазанья дёгтем и бросания в «райскую» купель, наполненную забортной водой. Этот морской праздник, судя по красочным описаниям кривоносого моряка, который только меня завидит – так сразу же начинает стращать им, на мой взгляд, настолько омерзителен и бесчеловечен, что кроме отвращения больше ничего не вызывает.

По приходе в Момбасу обещали выдать каждому всего по двадцать кенийских шиллингов. Если переводить их в наши рубли, то сумма окажется настолько ничтожная, что и нечего мечтать приобрести на неё что-нибудь более-менее стоящее, хотя выпить несколько кружек пива – это вполне реально. Вот на это и будем рассчитывать.

– Я обязательно возьму эти жалкие деньги, – говорил мне за вечерним чаем Серафим Всеволодович. – Куплю на них сувениров: открыток, например, или местных поделок, да и кружечкой пива себя побалую, а то судовая кухня мне уже порядком надоела. Когда ещё мы в Момбасе побываем? На память обязательно что-то приобрести надо.

Я с ним соглашаюсь, хотя кривоносый делать этого не советовал и объяснил мне, как поступают опытные матросы, которые не раз бывали в подобных ситуациях. По его словам выходило так, что если ты взял местную валюту, то её необходимо будет всю потратить, иначе она пропадёт, вот почему они берегут её и при последнем заходе в иностранный порт у них накапливается приличная сумма этой самой валюты, на которую можно приобрести стоящие дефицитные вещи, чтобы при возвращении домой «загнать их по хорошей цене».

– А если последний заход в иностранный порт отменят и вы улетите домой ни с чем. Что тогда будете делать? – заинтересованно спрашиваю его.

– Ничего страшного. Эту валюту я дома получу бонами и смогу отовариться в специальном магазине под названием «Альбатрос», в котором продают иностранные товары. На них тоже можно найти покупателя. Мне деньги нужны. У меня всё же как-никак семья имеется. У нас все так делают.

Сегодня объявили санитарный день. Морили рыжих тараканов. Я очень обрадовался этому давно назревшему мероприятию. Просыпаясь иногда среди ночи, я постоянно обнаруживал этих наглых и вездесущих созданий у себя на лице и руках, а то и на других частях тела. Судорожно и с отвращением стряхивал их на пол, зажигал светильник над койкой и, с некоторым содроганием сдёргивая одеяло, внимательно осматривал постель и не успокаивался, пока полностью не избавлялся от этих неприятных существ. Они никогда не кусались, не пили кровь, как это проделывали клопы в моём детстве, но почему-то один их вид вызывал чувство брезгливой неприязни, а воображение, как ночью, во время сна они вальяжно разгуливают по моему телу, угнетало меня ещё больше. Воспользовавшись этим радостным событием, я вынес матрац на палубу и принялся усердно выколачивать из него «вековую космическую» пыль и то, что эти жизнестойкие насекомые оставили на нём. По счастливым лицам научных сотрудников, которые тоже бодро выносили на палубу свои постельные принадлежности и с остервенением лупили по ним чем попало, я понял, что не одинок в своих ночных мучениях, и это в какой-то степени утешило меня. В это же время, под предводительством судового врача, каюты, с наглухо задраенными иллюминаторами, тщательно обрабатывали какой-то вонючей жидкостью в надежде на массовую гибель этих не в меру расплодившихся насекомых. По его же рекомендации мы проторчали на палубе несколько часов, чтобы не отравиться самим и чтобы «безотказное дезинфицирующие средство» оказало на тараканов наиболее губительное действие…