Дмитрий Коровин - Пока в Питере дождь

– Халоу, Чек, ждешь Снег!? – донеслось откуда-то, и кто-то с глухим звуком повторно ударил его кулачком в бок.

Павел скосил глаза вниз, увидев мальчика.

– А, это ты, козявка.

– Снег не выпадет, весна, если не заметил.

– В каком смысле? – не понял Павел. – Она не выйдет?

– Кто? – удивился мальчик, подтягивая сеттера за поводок. – Я про зиму тебе талдычу!

Павел легонько щелкнул мальчика по лбу.

– А у меня для тебя предложение… – продолжил тот. – Сказать какое?

– Ну?

– Я могу, за некоторые конпенсейшн, инфо сливать про систер. Ну-у, фо экземпл, куда намылилась, во сколько вернулась, кому рингтонит на трубу. Ты же ревнуешь? Будет тебе релакс. Я все выложу!

– Каких еще компенсейшн, козявка?

– Шпионаж всегда щедро оплачивается.

– Засохни.

– Ты подумай, я всегда открыт для общения.

Закатив глаза, которые под очками видно не было, Павел отвернулся на собаку.

– Бэст, – добавил он, – или ты укусишь за ногу этого шельмеца, или я надеру ему сейчас уши.

– Че дог дурак, ёрс овнера байтать?

– Топай домой, полиглот! Снежана тебя ждет, наверное, потому и не выходит.

– Ладно, Чек, повинуюсь, – ответил мальчик, направляясь к двери и, открыв ее при помощи брелока, бросил напоследок: – Я могу к френдам свалить, если хотите. Пэренсы вернутся только вечером. Понял? Кусок на бочку и квартира ваша!

– Смойся! – рявкнул Павел, притворно дергаясь за мальчиком, и услышал сигнал хлопнувшего магнитного замка.

«Даже Санька намекает… вот времена пришли…» – подумал парень.

Буквально через несколько минут из той же двери, за какую спрятался брат, появилась сестра. Она была в знакомом пурпурном пуховике нараспашку, в бледно-коралловой блузке, темных брючках и черных полусапожках – такой Павел видел ее сегодня в школе. Не стала Снежана наряжаться для него, сохранив идеи для завтрашний встречи с соклановцами.

– А вот и я, – с улыбкой произнесла девушка, приближаясь для обмена дружескими поцелуями, и почувствовала холодную щеку Павла. – Погода обманчива, я подумала тут жара.

– На солнце – да, но не в тени.

– Тогда выйдем на солнце!

– Тут интимнее.

– Ага, особенно для тех старух, пялящихся на нас.

Павел обернулся, посмотрев на лавочку у детской площадки.

– Они всегда там, Снеж.

– И домой возвращаются только поспать.

– По-моему они и спят на лавочке.

Сказав «ха-ха», Снежана взяла кавалера за руку и повела от подъезда прочь.

– Пошли в кафе, – предложил Павел.

– Я пообедала, – призналась девушка. – Ты бы предупредил.

– А я не есть зову, а просто посидеть за чашкой кофе.

– Лучше давай погуляем.

Пожав плечами, Павел кивнул.

Не разжимая рук, чтобы создать вид влюбленной парочки, они вышли на Октябрьскую улицу.

– Не перестаю удивляться протестантской находчивости… – сказал Павел, уставившись на баптистскую церковь из красного кирпича, возвышавшуюся по соседству с гипермаркетом, название которого было направлено в ее сторону и гласило «О'кей».

– Да уж, реклама, что надо, – ответила Снежана. – Но и без церкви интересно бы прозвучало – в Оке о'кей.

Они двинулись вдоль 69-ого дома, разглядывая торговый центр «Ока» на той стороне улицы с «Макдональдсом» и «Бургер Кингом», в которые Павел изначально планировал затащить Снежану. Здесь от дома падала обширная тень, и ветерок подул, как обычно бывает во время неустоявшейся весны.

Сделав вид, что хочет застегнуться, девушка приостановилась и, недолго думая, парень заключил ее в объятия, скрестив руки на талии под пуховиком.

– Попалась, – произнес Павел.

Стянув с парня очки, Снежана посмотрела на него серьезно, будто безмолвно спрашивая о чем-то и слушая в ответ многозначительную тишину. Слов сейчас было не нужно, но поцелуй, какой, признаться, оба заждались, оказался весьма кстати.

– Снежан, – произнес Павел, насилу оторвавшись от женских губ.

– Мм?

– Давай поступим в один университет.

– Зачем?

– Будем учиться вместе.

– И кто же пожертвует мечтой? – с легкой улыбкой, спросила девушка.

– Оба. Возьмем и выберем какой-нибудь нейтральный.

– Чтобы получить никому не нужные профессии, а потом еще устроиться на одну работу и в один кабинет?

– И за соседние столы! – подыграл парень. – Почему нет?

– Я быстро тебе надоем, если все время буду на глазах.

– Но мы же в школе видимся ежедневно, шесть дней в неделю, и ничего страшного пока не произошло. Я, например, вернувшись домой, уже соскучиться по тебе успел.

– Влюбленный дурачок.

– Если бы этот влюбленный дурачок мог бы назвать тебя влюбленной дурочкой…

– Не знаю, Паш, я пока ничего не хочу отвечать. Все эти клише и бирки… Зачем их вешать?

– Девушки… – протянул Павел, – и не хрена-то вас не поймешь.

Снова бросив «ха-ха», Снежана подождала, пока пройдет прохожий, и сама впилась в мужские губы. Поцелуй получился глубокий и взрослый, и Павел от такой неожиданности даже немного растерялся, а захмелев, опустил руки с талии на женские ягодицы. Его смелое действие от посторонних скрыли длинные полы пурпурной пуховой курточки, и Снежана не стала вырываться, испытав новые ощущения. Не считая шуточного отцовского шлепка, ее нежную филейную часть впервые трогали мужские руки. И она еще вспомнила об учителе, подсадившем ее на снаряд во время физкультуры, что вызвало лишь дикое смущения перед одноклассниками. Девушка даже подумала, что он должен ее завтра отпустить с урока лишь за этот постыдный эпизод! Но видно стыд стыду рознь и сейчас, не замечая проезжающие автомобили и взгляды водителей, не обращая внимания на прохожих, на зевак, возможно, видевших их из окон дома, Снежане почему-то стыдно не было, хотя Павел весьма фривольно мял ее под одеждой, начиная вызывать подозрения перечисленных свидетелей.

Наконец, Снежана его оттолкнула.

– Ты приглашал меня в кафе? – напомнила она, застегнув пуховик. – Сейчас самое время.

Павел снова пожал плечами и взглядом поискал ближайшую зебру.

К субботе прославленная погода Петербурга вернулась в привычное русло, снижая планку до двенадцати градусов и застилая черное ночное небо непроглядной утренней облачностью, серым прессом нависающей над домами и угнетающей жителей. После трех замечательных дней сегодня трудно было подниматься с постели, и тем, кто шел учиться и работать, лишь оставалось молча посочувствовать или в голос посмеяться над ними, как сделал Савелий при виде съежившегося соседа, торчавшего кверху задом из мотора потасканного жизнью «Лэнд Ровера».

Открыв окно и навалившись грудью на подоконник, Савелий присвистнул с высоты третьего этажа.

– Бог помощь, Лев Саныч! – прокричал он. – Вы бы хоть пиджачок накинули, замерзните!