Ярослав Демшин - Апокалиптика-2032

Дивин и адъютант с коробкой прошли в гостиную откуда слышались смех и голоса.

– Смирно! – послышался командный голос, было слышно как все встали.

– Вольно, – сказал Дивин.– Поздравляю, подполковник!

– Служу России!

– Товарищу генералу полную!

Генерал честно пригубил, но больше пить не стал, вынул из внутреннего кармана опечатанное письмо:

– Это тебе, Неверов, мой подарок к твой звездочке. Направление в Академию генштаба. Весной поедешь.

– Служу России!

– Ну ладно, товарищи, вы тут оставайтесь, а мне надо с Ангелиной Романовной поговорить.

Они ушли на кухню и закрыли дверь.

Кампания офицеров и их жен продолжала поздравлять подполковника.

– Ангелина Романовна, мне известно, что у вас есть книга заветная, и я в это хоть и не верю, но гляжу, как мои некоторые офицеры чуть уже не в очередь к вам выстраиваются, чтобы узнать своё будущее. А Самсонова я вообще когда увидел, застрелить хотел – борода, усы! Мачо из прерий! Ковбой! Красавец из рекламы Мальборо! Но у нас здесь часть! Военная! А он мне – уволюсь и уеду в место силы! Что за «место силы»? И жена его приходила – говорит жить с ней отказывается переехал в отдельную квартиру, она думала он там с любовницей, а он после дежурства в спортзале железо тягает, да грушу колотит. К нему в спарринг уже никто не встаёт – всех кладёт. Я ему говорю – ты что это с женой творишь? А он мне – всё, понял своё предназначение, говорит, теперь я принадлежу силам природы. Сектант, что ли? Нет, говорит, духовно расту – и двести пятьдесят жмет от груди… И это в его возрасте! Нет… Застрелю я его посреди плаца на глазах у всех! А этот, учитель, нет, ну как он в Ярославль-то попал? Как я ему подписал назначение? Спросонья что ли? Про начспецсвязи я вообще не говорю… Такого порядка там никогда не было, правда у него с дисциплиной какой-то бзик: все ходят по линеечке… он, кстати, тоже у тебя был… Так что не обессудь, Ангелина Романовна, давай… и я жду.

– Чего? – шёпотом спросила она.

– Какое меня ждет будущее. Говори, не стесняйся, я ко всякому готов. Только в сектанты к Самсонову меня не записывай.

Анжела вздохнула. Генерал посмотрел неё внимательно, как бы говоря – не надо мне врать, говори как есть.

– Наливочки надо выпить…

– Ну, если для дела, – Дивин налил две рюмки, встал. – Ну! За РВСН! После нас только тишина!

Анжела вернулась с книгой, которая умещалась на ладошке.

– Это что?

– То самое…

– Ну давай…

– «… благодарность – это болезнь собак которая не передаётся человеку…»

Генерал вытер ладонью рот, нахмурился, склонил голову, как бы прислушиваясь. Постоял молча, молча оделся, вышел, взяв поводок, пёс последовал за ним…

В Доме офицеров был большой праздник по случаю 9 Мая. Не было только начальника части – уехал в Москву, на Парад Победы. Капитан Зарубко появился в дверях с желтым пакетом в руках и подошел к полковнику Самсонову, временно исполняющему обязанности начальника части.

– Лично! В руки! – громко сказал капитан, голос у него уже был поставлен.

– Капитан! Садись с нами! Ты ещё свои звезды не обмыл с нами! Как так быстро капитаном стал?

– Дисциплина и показатели! – серьёзно ответил Зарубко, все засмеялись и стали тащить его за стол

«Остаюсь в Москве еще на неделю. Исполнение обязанностей продлено» – прочитал Самсонов.

– Ясно, капитан, – и вернул пакет Зарубко.– Может с нами?

– Никак нет!

– Ну, давай, неси службу…

Через неделю Самсонову принесли такой же пакет, через неделю ещё один, и ещё через неделю с таким же содержанием.

И вот, в начале лета машины выехали встречать генерала на военный аэродром. Старшие офицеры приветствовали своего начальника. Генерал приехал не один, с ним была женщина лет сорока.

– Разрешите представить – санинструктор Анна Ивановна Сидоренко, – на погонах были сержантские лычки. – Завтра прошу всех к нам, на свадьбу. Долго же я её искал, больше двадцати лет.

Под челкой у санинструктора проступал шрам через весь лоб, и ветер, раздувая челку обострял на нем внимание, она встряхивала головой и приглаживала волосы, как бы извиняясь.

– Осколочным. Ещё в первую кавказскую, – пояснил Дивин. – Ну, пойдем с Тополем познакомлю.

В Доме офицеров на следующий день не было ни выкупа невесты, ни кидание букета, ни других свадебных обычаев. Всё было по военному. Генерал взял слово:

– Я хочу рассказать вам, что же всё- таки случилось, и почему я, которому скоро шестьдесят, женюсь на этой прекрасной женщине! Давно, будучи на первой кавказской, оказались мы отрезаны от своих. Кругом горы, патронов – на перечет, людей тоже, из – техники только БМП без гусениц – стреляет, но не двигается. Рация утрачена. И вот, наш батальон, бойцов триста, сидит и ждёт подмоги. Продуктов на неделю. Едим только холодное, костры не разводим. А уже октябрь, в горах октябрь ночью – это такая сырость! Бойцы просто заболевать начинают. А бойцы-то! Никто толком оружия не держал! Мы, офицеры, ладно обстрелянные, а эти! Ох и злой тогда я был! Видимо эта злость и помогла мне выжить. Ждем трое суток, пять, ну не может быть, чтобы про нас забыли! Тут среди нас еще три девчонки молодые – санинструкторы. Страшно представить, что с ними сделают, если они в плен попадут! Но вы представляете, они всегда с собой по две гранаты носили, зачем две, спрашиваю, одну кину, на второй подорвусь, а в плен не сдамся! Вот какие отчаянные девчонки были! И это в двадцать с небольшим лет! Наконец, решили мы бойца с офицером в разведку отправить, да разузнать, почему нас не забирают или помощи не присылают, потому как с одной стороны у нас обрыв – не пройти, с другой – так плотно «чехи» сидят, что никто живым не пройдёт. С третьей стороны – горы, вот туда мы и отправили разведчиков. Вернулись они только через трое суток. Ну, а пока они ходили, тут-то у нас и с Анной Ивановной роман и случился. Тогда еще ефрейтор Аня Сидоренко, а я тогда только майора получил. Вот тогда-то я и понял, что любовь в тридцать лет сильнее, чем в восемнадцать, да еще и на войне. Правда, тут я виноват, забыл о ней, об Анне Ивановне, почти на двадцать лет.

Генерал помолчал, посмотрел на супругу и продолжил.

– Вернулись наши бойцы и говорят, всё ребята, не будет нам подмоги, ушёл полк. Даже техника брошенная стоит, но это нам на руку, если за сутки проскочим перевал, то на технику – и вперед! На том и порешили, выступили в ночь, перед этим последние консервы подъели. Впереди разведчики, они дорогу знают, а сзади мы, офицеры, смотрим, чтоб из бойцов никто не отстал, да не потерялся. И тут какой-то товарищ возьми да и закури в ночь! Ведь было сказано – при переходи никаких перекуров! Огонёк от сигареты ночью на километры виден! Понятно, что машинально, но пока заметили, было поздно, через пять минут по нам открыли шквальный огонь из минометов. Мины не долетали, но осколки от камней были ещё опаснее. Несколькими каменными осколками зацепило наших ребят, в основном посекло руки и лицо. Ну и Ане тогда досталось – прилетел камень, как футбольный мяч, благо вскользь прошел. Мы тут конечно все на землю, я к Анне подползаю – а на ней лица не видно – всё в крови, вот тогда я первый раз в жизни испугался и не знал что делать. Хорошо рядом вторая наша девчонка, Маша, быстренько всё обработала, голову перевязали, в чувство привела, я её через плечо и бегом. Кричу – делай как я! Бегом из-под обстрела! В общем, выбрались, потерь нет, только раненые. К вечеру уже добрались до своей техники, проверили горючку, техники хватило на всех, еще и осталось, хотели сжечь остальное, да подумали, а вдруг такие же брошенные части придут? А нет – так пусть кому достанется! Мы своё дело сделали – живыми бойцов вернули. Но самое интересное началось в штабе. Нас, как оказалось, считали погибшими и поэтому помощь не отправляли. В начале нас всех под арест… Но впрочем, это другая история… И вот в этом году я был в Министерстве, и там разыскал, где служит Анна Ивановна, срочно выехал, уладил все дела, и вот прошу – теперь Анна Ивановна будет служить здесь, у нас. И еще что, – Дивин полез во внутренний карман и достал несколько фото. На фотографиях то в саду, то на скамейках, то в музее были Дивин, Сидоренко и высокий молодой человек с длинными волосами.