Алексей Макаров - Морские рассказы. Избранное

Когда я последним вышел из магазина, то «старшой» важно изрёк:

– Вот тебе твои пузыри, а этот будет наш. Давай, давай сюда бутылочку, не ныкай.

Он передал мне авоськи с бутылками и вернул сдачу, а бутылку, которая была у меня, прямо-таки вырвал из рук.

– Ну и чего же вы делать будете с этим пузырём? – спросил я у «старшого», после того как авоськи были опорожнены и бутылки уложены в сумку. – Надо же вмазать где-то по этому поводу.

Такое предложение компании понравилось.

– Не волнуйся, сейчас мы всё организуем, – был однозначный ответ. Тем более когда они увидели, что в руках у меня находится «закусон».

Пока бичи покупали водку, я, поскольку у меня были ещё деньги, купил пирожков. Они уже были холодные, скорее всего, вчерашние. Это были, как все их тогда называли, «тошнотики»: холодное слипшееся тесто с чем-то внутри. Непонятно, что там такое было. То ли это был ливер, то ли ещё что, но это нечто было ещё и с рисом. Мерзость приличная, но закусить ими можно было практически всё.

Бац! Всех «дружбанов» такое предложение устроило, и мы дружно прошли в соседний двор.

Тут же завернули за угол, зашли в ближайший подъезд, и «старшой» постучал в дверь на первом этаже.

– Васька, открывай! – громко потребовал он.

Через некоторое время из-за запертой двери раздался полусонный голос:

– Чего надо? Чего долбишься? – Но дверь не открывалась.

– Стакан гони, – нахально потребовал «старшой».

– А для чего стакан-то тебе? – поинтересовался тот же голос, но уже более заинтересованно.

– Да вот нам тут парень водку предлагает распить. – «Старшой» снизил тембр голоса и говорил в щель двери.

– О! – Из-за двери раздался радостный вопль. – А мне сто грамм нальёте?

«Старшой» вопросительно глянул на меня.

– Ну, не знаю, – ответил я на его взгляд. – Бутылка ваша. Хотите – наливайте, хотите – нет.

– Нет, – решительно произнёс «старшой». – Тебе ни хрена не будет. Давай стакан. Потом с тобой рассчитаемся.

Васька вышел, недовольно посмотрел на нашу компанию, но стакан дал.

Стакан был гранёный, с ободком. Мы вышли во двор, зашли за сарай, в таких антисанитарных условиях положили на сумку «тошнотики» и тут же по очереди стали наливать друг другу. Этим заправлял «старшой».

Он наливал чётко. Бутылки хватило точно на четверых. Как выпили, то сразу хватанули по «тошнотику».

Мне выпитое как-то сразу врезало по башке. Потом, когда пожевал тошнотик, это состояние немного прошло.

А бичи смотрят на меня с непониманием. Тут-то до меня и дошло.

«Дай им ещё водки и делай отсюда ноги побыстрее, а то тут тебя с твоей же водкой и закопают», – пронеслась мысль.

Я вздохнул поглубже:

– Ну что, мужики? Ещё по одной? – и полез в сумку за очередной бутылкой.

У бичей морды расцвели.

– Вы уж давайте сами тут управляйтесь, а то меня там, наверное, други мои заждались. Ну, давайте. Бывайте здоровы. Всё. Пока.

Я снял с сумки остатки «тошнотиков» и передал их бичам, а потом, уже перекинув сумку через плечо, постарался побыстрее отделаться от компании «страждущих».

Довольные мужики, вцепившись в предложенную бутылку, только доброжелательно бросили мне вслед:

– Если деньги будут, приходи, мы ещё что хочешь для тебя возьмём!

Мне тут же подумалось:

«Пока не „развезло“, надо быстренько чесать на пароход, а то я точно где-нибудь тут в этой Находке потеряюсь».

В Находке ещё была так называемая «аллея смерти», где моряков раздевали и разували. Правда, она «работала» только в ночное время. Сейчас я в неё не попадал, потому что было светлое время суток и мне не надо было сворачивать на неё, а нужно было идти на Морвокзал через виадук.

Кое-как я допёрся до Морвокзала, сел на скамеечку и стал ждать очередного катера.

Минут через двадцать я был уже на Астафьева, но за это время даже успел заснуть, присев в тёплом пассажирском салоне.

Очнулся оттого, что кто-то толкнул меня в плечо:

– Слышь ты, молодой, вставай, приехали.

Я обалдело покрутил головой и, подскочив со скамейки, на которой прикорнул, подхватил сумку. Бутылки в ней издали неповторимый перезвон ксилофона. Присутствующие в салоне катера понимающе смотрели на меня.

– Смотри, – предостерёг меня один из пассажиров. – Осторожнее, когда через проходную будешь идти. Могут не пропустить.

– А что такое? – Я всё ещё не мог понять всю серьёзность ситуации, в которую был невольно вовлечён.

Только много позднее я её осознал. Ведь охрана меня могла сдать в милицию, если бы обнаружила у меня спиртное, а та бы написала письмо в училище – и тогда… Прощай родные стены и мечты о море – и да здравствует армия! Некоторым из моих однокашников из-за таких случаев пришлось пройти по этой тропинке.

– Да ты их хоть заверни во что-нибудь, бутылки-то свои, – продолжал советовать мне кто-то из попутчиков.

На мне было две футболки. Так как утром было прохладно, то я надел их перед выходом с судна. А сейчас солнце палило и было жарко. Пришлось зайти за доски, сложенные рядом с забором, и раздеться, оставшись только в майке. Мозгов у меня хватило ещё на то, чтобы перемотать все бутылки снятыми футболками.

Вот так, со своей честной юношеской мордой, я и пролез в долгожданную дыру забора. То есть в пограничную зону и на охраняемый доблестными пограничными войсками суперважный объект. То есть порт.

Уже подходя к трапу, я почувствовал, что меня валит с ног, и, еле-еле вскарабкавшись на трап и каким-то образом спустившись с главной палубы вниз, я завалился к себе в каюту. Там никого не было, что не вызвало у меня никаких эмоций, и, аккуратно поставив сумку на диван, я упал на него, сразу провалившись в сон. Сил, чтобы взобраться на второй ярус койки, у меня уже не было.

Колян потом рассказывал:

– Захожу после вахты, смотрю, а мой студент дрыхнет. Но сумку в руках держит крепко. Попытался взять, а он за неё держится и никому не отдаёт.

Ну а когда меня растолкали, то все смеялись надо мной и над рассказом Коляна.

Вечером Вадим решил:

– Всё. Давай готовиться. Скоро приедет жена. С наливанием давай пока подождём, – охладил он наши пылкие взгляды в сторону сумки. – Мы вчера с Серёгой налепили пельменей по поводу моего дня рождения.

– Ну, хорошо, пельмени так пельмени. Сейчас и начнём их варить, – ввязался в приготовление Колян.

Башка у меня дурная, ничего не соображает. Я пошёл за ними следом в каюту Вадима.

Только пришли в каюту, как услышали крик вахтенного:

– Вадим! Иди к трапу, к тебе тут пришли!

Глава вторая

Радостный Вадим тут же выскочил из каюты. Через некоторое время он вернулся с женщиной примерно его же возраста, а может быть, чуть моложе. Красивая девица – в меру накрашена, хорошо причёсана, одета в модное платье. В руках она теребила болоньевый плащик.