Алексей Макаров - Морские рассказы. Избранное

После проверки и запуска главного дизеля в работу мы уже спокойно просмотрели все параметры работающего дизеля. Я надел наушники, обошёл машину и ещё раз всё осмотрел, чтобы лучше усвоить полученную только что информацию.

Ну что машина. Спустился по трапу вниз – и всё, ты уже у дизеля. По трапу поднялся – и снова уже в ЦПУ. Только было ещё и соседнее машинное отделение. Там стояли два дизель-генератора. В настоящее время они работали. Я заглянул в третье отделение – там была тишина. Разобранный дизель-генератор лежал вверх ногами.

После обхода Збышек рассказал мне, как он обнаружил неисправность в этом дизель-генераторе и заказал все необходимые запчасти. Их сегодня привезли. И нам с ним вместе в течение трёхсуточного рейса – а идём мы сейчас в Голландию на ремонт, потому что масло вытекает из дейдвуда – предстоит этот дизель собрать, поставить «на ноги» и запустить. И на всё это нам даётся только три дня. Столько же времени займёт и переход. И вот уже тогда Збышек уезжает на Новый год домой, а я продолжаю здесь работать в гордом одиночестве.

Так что в Голландии судну предстоит стать в док, где должны будут устранить утечку масла из дейдвуда. До тридцатого числа судно должно простоять в этом голландском доке и произвести все запланированные ремонтные работы. А тридцать первого будет отход из Голландии обратно в Англию, чтобы третьего января вновь стать под погрузку в Авенмаусе.

После отхода от причала пришлось ещё шесть часов сидеть в ЦПУ, обеспечивая безопасный проход в док, из дока и вдоль всего Бристольского залива. До выхода из всех зон разделения в свободные воды. Только тогда от капитана с мостика поступил приказ:

– Останавливать вспомогательные дизели. Вводить главный двигатель в ходовой режим.

Збышек показал мне, как всё это делается. И только тогда мы вдвоём уже вышли из машины. Было далеко за полночь.

– А где мне можно помыться? – поинтересовался я у Збышека.

– Вон там есть душ. Иди и мойся, – показал он пальцем на каюту за углом и важно добавил: – У меня в каюте есть свой душ. И он только для меня. А вот когда уже будешь стармехом вместо меня, то и будешь в нём мыться, а сейчас я буду в нём мыться только сам.

Что ж пришлось иди мыться в общий душ. Каютка, где мне предстояло ночевать, была настолько маленькой, что мимо стола и кровати можно было только боком, на диване – только сидеть, а спать на кровати – поджав колени.

Я воспользовался советом Збышека и помылся в душе, который был за углом.

На кровати лежали брошенная простыня и подушка с наволочкой. Одеяло я нашёл в небольшом шкафчике, прикреплённом над кроватью. Чемодан мой никак не помещался в этой миниатюрной каюте. Я бросил его на диван, лёг, скрючившись, на кровать и уснул.

Через несколько дней «Кристина» и в самом деле пришла в Роттердам и встала в док.

Нельсон долго со мной путешествовал. Он перебывал со мной почти на всех моих судах. И всегда в трудную минуту он подбадривал меня своей улыбкой. А иногда, в особенно тяжёлые моменты, он мне дружески подмигивал, стараясь поддержать меня и придать силы для преодоления трудностей в жизни судового механика.

Он до сих пор всё время находится со мной. Правда, его место обитания сейчас не каюта моего очередного судна, а всего лишь шкафчик с парфюмерией. Каждое утро я открываю этот шкафчик, чтобы взять оттуда одеколон и протереть им лицо после бритья.

Открывая шкафчик, я всегда говорю своему старому другу:

– Привет, Нельсон.

А он задорно мне подмигивает и желает удачи на весь сегодняшний день. Я закрываю шкафчик, оставляя там Нельсона, а сам, подбодрённый его улыбкой, иду заниматься своими делами.

Будильник радостно возвестил, что начался новый день.

От этого звона Борзов проснулся, скинул с себя одеяло и встал с кровати.

По привычке он посмотрел в иллюминатор. Яркое утреннее солнце заглядывало в спальню.

Судно было построено в Англии 27 лет назад, поэтому иллюминаторы в каюте старшего механика были круглые, с бронзовой окантовкой, такого диаметра, что в них смогла бы пролезть только голова. Это на современных судах они были квадратные, позволяющие любоваться океаном в полной его красе.

Голубое небо было без единой тучки. Бирюзово-синий океан равномерно катил валы зыби, и «Леди Белла» отвечала ему лёгким покачиванием.

Слегка дрожа корпусом, она шла на северо-восток. Таким образом, по дуге большого круга был проложен её курс до Перу.

Борзов прислушался к работе цилиндров главного двигателя. Они были где-то там, внизу, но отвечали равномерными басовито-мягкими ударами. Хорошо! Не зря поработали на стоянке. Теперь на месяц точно гарантирована надёжная работа «Зульцера». А когда судно придёт в порт, двигатель будет вскрыт и осмотрен.

Осталось всего-то двадцать дней идти до Кальяо.

А там, в порту, Борзов знал, где есть телефон. Он сразу же позвонит своей любимой жёнушке. Ведь целый месяц он не будет слышать её голоса.

На «старушке» «Леди Белле» не было телефона. Хозяин сэкономил. Установил только телекс. Жаль, что не было возможности позвонить, чтобы услышать её. А так бы хотелось перекинуться парой слов.

Борзов прошёл в туалет и открыл холодный кран, который только фыркал жёлтой водой, пока не сойдёт весь воздух, потому что вода подавалась только по два часа утром и вечером из-за жёсткой экономии.

Подождав, пока вода приобретёт нормальный цвет, Борзов вымылся под душем, побрился и набрал ведро, чтобы ополоснуться днём.

Надев свежий летний костюм, он спустился в кают-компанию.

Кэптин Брэдли уже курил свою ароматную сигарету.

– Доброе утро, мастер, – приветствовал Борзов капитана.

– О! Чиф. Рад тебя видеть, – услышал Борзов стандартный ответ. – Как ты себя чувствуешь? Как прошла ночь?

Борзову только и оставалось ответить:

– Прекрасно. Смотри, какая сегодня отличная погода. – Он показал на иллюминаторы кают-компании.

– Да, – ответил капитан. – Я уже был на мостике. Мы выбрали хороший путь. Погода благоприятствует нам.

Капитан пришёл на судно только месяц назад, но своей обходительностью и вежливостью он покорил Борзова. Это был настоящий бритиш. Он всегда был вежлив, обходителен, подчёркнуто уважителен к собеседнику. Ему было немного за семьдесят, но выглядел он бодро и был всегда в движении.

Его интересной особенностью было то, что с утра он выкуривал несколько сигарет, много говорил, а потом замолкал на несколько часов.

Чуть позже Борзов понял причину его молчания. У капитана во рту всегда был глоток пива. Если он его проглатывал, то спускался с мостика к себе в каюту, набирал в рот новый глоток пива и так ходил ещё полчаса, наблюдая за действиями помощников.