Милана Фелиз - Динка-малинка

– Дура! Дура! Коза поганая! Что ты там шеперилась? – плакал Савка и дёргал её за руку.

Мишка бросился к ним через лужу, зачерпывая сапогами воду и грязь.

– Как вы тут оказались? Кто вас на мост завёл? Как вы успели? – Мишка оступился, упал на колени и подполз к брату и сестре. Он обнял их из последних сил, крепко прижав к грязной куртке.

– Мы на жопе съехали, – засмеялась Динка, – только я жопу поцарапала об камни.

– Мы пошли с ними кораблики попускать и посмотреть, как ты коров гнать будешь, – указал Савка на мальчишку и его сестёр, которые всё это время стояли на безопасном расстоянии от моста и наблюдали за всем происходящим со стороны. – Я сначала тоже ушёл с ними, а потом заметил, что Динка отстала, пришлось заново лезть на мост. В последний момент толкнул её на насыпь сбоку и прыгнул сам…

– Уроды! Муд*ки! – Мишка резко подпрыгнул, едва не сбив Динку и Савку, и устремился к соседским детям. – Какого хрена вы их сюда привели? Какого хрена вы их тут бросили?

Он схватил младшую из девчонок и тряхнул за плечо, отчего та упала и захныкала. Другую девочку он оттолкнул, ударив наотмашь, и погнался за мальчиком-подростком, который успел пуститься наутёк. Мишка быстро нагнал беглеца и нанёс ему сильный удар ногой по ягодице. Мальчишка громко вскрикнул от боли, выгнув спину. Схватив противника за шею, Мишка запрыгнул на него сзади и повалил на землю. Соседский мальчик уже почти не сопротивлялся, когда Мишка перевернул его лицом к себе, сел ему на грудь и принялся наносить тяжёлые удары по носу и челюсти, иногда промахиваясь и отбивая костяшки пальцев об землю.

– Оставь его! – кто-то схватил Мишку за плечо.

Это была одна из бабушек, которая пришла встречать коров. Воспользовавшись замешательством Мишки, мальчишка выскользнул из цепких рук соперника и, держась за разбитую губу и прихрамывая, устремился следом за своими сбежавшими сёстрами.

Родители узнали о случившемся сначала от соседки, которая пришла жаловаться на Мишку за то, что тот побил её сына. Однако, услышав подробности, отец едва сдержался, чтобы не отлупить саму женщину. С матами он вытолкал её за ворота, запретив навсегда появляться на пороге их дома.

В тот вечер мать украдкой вытирала то и дело наворачивавшиеся на глазах слёзы. Она не стала сепарировать молоко и почти всё споила телятам. Между домашними делами она обнимала каждого из попадавшихся под руку детей и проклинала железную дорогу, которая находилась так близко от их дома.

На улице было темно, начинался дождь. Женщина брела по железнодорожным путям, освещая себе путь тусклым фонариком. В кирзовые сапоги, надетые на голые ноги, то и дело попадали мелкие камни. Хлопковая ночнушка промокла, военная ветровка больше не согревала и не спасала от ветра. Длинные растрёпанные волосы прилипали к лицу, лезли в глаза и нос.

– Динка! Доча! Доченька! – кричала мать в пустоту.

Ветер усиливался, в лицо вместе с дождём начали прилетать острые крупицы песка с железнодорожной насыпи.

– Мамуша… – совсем рядом раздался голос Динки, – мамочка, мама…

– Доченька! Доча! – в горле запершило, сапоги словно приросли к земле.

– Мама!!! – отозвался детский голос уже дальше.

Глаза ослепил свет быстро приближающегося поезда, уши заложило от стука колес и серии долгих гудков. Внезапно в слепящих бликах мелькнула растрепанная детская головка.

– Доча! Доча, уходи! Прыгай с моста! – мать хотела подбежать к дочери, но ноги в сапогах, до краёв наполненных камнями, не дали женщине сдвинуться с места ни на сантиметр.

Поезд шёл прямо на девочку, которая неуклюже топала по шпалам, не слыша криков матери. Через секунду Динка растворилась, превратившись в белое облако, а поезд продолжил свой путь, двинувшись в сторону женщины. Она почувствовала, как в долю секунды через её грудь прошли все тридцать вагонов, которые, словно тысячи мелких крючков, впились в сердце, а затем, взорвавшись внутри, разорвали его на части, оставив между рёбрами сквозную дыру.

– Динка! Доча! – мать упала на колени и поползла к месту, где в последний раз видела дочь. В нос ударил сладковатый запах крови, земля под ногами и руками стала превращаться в кровавую кашу с грязью и человеческими костями.

– Мамочка, мамуш! – маленькая рука гладила лоб матери. – Мамочка, ты что так хрипишь?

– А? Доча!

– Ты так дёргалась и стонала, что я проснулась.

– Спи, доченька. – Мать натянула покрывало на себя и на дочь, а потом бросила тревожный взгляд на кровать Савки. Савка, как всегда, свернулся калачиком под одеялом, спрятавшись с головой. С первого взгляда даже было не понятно, что на постели кто-то спит, но, прислушавшись, мать различила размеренное дыхание сына и облегчённо сомкнула глаза.

Только спустя несколько лет Динка поняла, как сильно рисковал Савка, практически вытолкнувший её из-под колёс поезда, как сильно переживал Мишка, и почему Маша повторяла некрасивое слово «с*ки», глядя в сторону соседского дома. Соседи съехали в то же лето, продав своё скромное жилище алкоголикам, которые в течение всего пары лет превратили его в руины.

Наступила осень, инцидент с поездом почти забылся, и жизнь семьи вошла в своё привычное русло.

– Знаете… Я ненавижу есть… Вот просто терпеть не могу. – Диана пристально посмотрела в глаза психолога и напряглась всем телом, сжав руки в кулаки.

– Именно поэтому вы лечились от анорексии?

– Да, ведь когда я стала взрослой, у меня появилось право…

– Право на что?

– На то, чтобы не есть. Это снова так по-детски… Навредить себе назло родителям, чтобы они пожалели, что когда-то насильно заставляли нас с Савкой есть. В те моменты я просто хотела исчезнуть. Можно сказать, свой план я осуществила лет через двадцать, становясь с каждым днём всё меньше, всё легче…

– Когда вы заговорили об этой проблеме со мной несколько минут назад, то вы…

– Я ждала вашей реакции. Я впервые в жизни сказала об этом открыто. Даже своему предыдущему психиатру я врала… Просто чтобы меня не закрыли. И есть я стала только из-за того, что у меня появилась мотивация – я не хотела ложиться в психушку. Мне простая-то терапия осточертела.

– Жрать нечего, как обычно… – отец стоял над кастрюлей и помешивал суп алюминиевой ложкой.

В этот раз он сильно задержался на дежурстве, так что все обязанности по хозяйству матери пришлось выполнять почти в одиночку, и женщина припозднилась с дойкой.

Савка и Динка сидели в темноте зала и аккуратно складывали игрушки в старый портфель, стараясь не издавать лишних звуков. Дети забыли убрать игрушки к приезду отца и были даже рады, когда тот застрял на кухне, занимаясь приготовлением ужина.