Ольга Овчинникова - Будни ветеринарного врача. Издание 2-е, исправленное и дополненное

– А чтобы Вы не заболели, – отвечаю я, цитируя фразу с недавней дерматологической конференции, где был задан такой же вопрос.

Вторым забавным пунктом в лечении значится побрить кошку налысо, вместе с усами. Вряд ли кто на это идёт, но иностранцы утверждают, что из-за вылизывания, которое по-научному называется грумингом, кошка разносит лишайные споры по всей поверхности тела, так что это звучит как аргумент.

Мордочка котёнка покрыта характерными округлыми пятнышками, и на этот раз они выдают микроспорию тем самым нежным изумрудным свечением волосков под лампой Вуда. Нащипываю самые поражённые, изучаю под микроскопом. Размочаленные, утолщённые больные волосы, потерявшие свою структуру, щедро покрыты лишайными спорами – картинка чем-то похожа на рыбью икру. Если такие волосы положить в баночку со специальной средой – та наверняка покраснеет, и там вырастут красотки-конидии. Никуда сажать их никто, конечно, не будет с целью экономии денег и времени.

Официального диагноза я дать не могу, а неофициально – это, конечно, лишай. И лечить его мы начнём немедленно.

Взвешиваю пациента, пишу препараты для обработки и как делить противогрибковые капсулы для правильного дозирования.

– Котёнок будет расти, и дозу придётся пересчитывать, так что жду вас опять через месяц, – предупреждаю я, тем более, что лишай лечится долго, и его нужно мониторить.

И дохожу до самого важного: «Обработка помещения». На ум тут же приходит случай, который произошёл с коллегой.

Есть у нас такая примета: «Не лечи животных своих знакомых».

Так вот. История такова.

В один прекрасный (нет) день у хирурга обнаруживается знакомая с кошкой, а у кошки обнаруживается лишай.

Хирург, недолго думая, пристаёт к дерматологу, узнаёт схему лечения и выдаёт назначения владелице. Та, добросовестно всё исполняя, доходит до пункта «обработка квартиры», где значится название специальной противогрибковой дымовой шашки.

И поскольку в однокомнатной, малогабаритной квартире дымовуху пережить невозможно, она собирает корзинку с провизией, кошку, чуть приоткрывает окна, поджигает шашку и, сев в машину, спокойно уезжает на дачу на все выходные.

Далее всё развивается согласно закону жанра. Минут через пятнадцать бдительные бабушки во дворе замечают, что из окон квартиры валит дым. Заподозрив беду, они вызывают пожарных, долбятся в дверь. Разыгравшаяся фантазия подсказывает, что соседка не открывает из-за сердечного приступа, и они вызывают скорую.

Пожарные приезжают довольно быстро, но двор маленький, застроен типовыми хрущёвками и забит машинами. Для растаскивания машин вызывается несколько эвакуаторов, а вслед за ними появляются спасатели, которые вскрывают двери для врачей скорой помощи. Словом, на глазах у всего двора разворачивается показательное взаимодействие экстренных служб.

Эвакуаторы растаскивают машины. Пожарные выдвигают лестницу, разбивают стёкла, залезают внутрь и старательно заливают квартиру водой и пеной, – до самого, что ни на есть подвала. Спасатели вскрывают дверь, врачи заходят в квартиру и никакого обгоревшего трупа, разумеется, не обнаруживают.

Все, поматерившись, разъезжаются.

Через два дня хозяйка с кошкой ничтоже сумняшеся возвращается, и первыми её встречают зажатые вскрытой искорёженной дверью квитанции от владельцев эвакуированных поцарапанных машин и нижних соседей, жаждущих компенсации за испорченный ремонт. Всё более удивляясь, женщина заходит внутрь, и её взору открывается апофеоз: разбитые окна, залитая квартира и вспученный паркет…

Иными словами, лечение лишая оказалось не из дешёвых!

Так что в назначении я пишу про выбрасывание ковриков, термообработку паром, мытьё полов противогрибковыми препаратами и ни слова про дымовые шашки, хотя обработка ими была бы идеальна.

– Блин, грязища-то! – нервно говорю я Свете. – Швабру тащи.

– Да вытру я, вытру, – бубнит она уже в третий раз за последние полчаса. Хрен допросишься.

На улице ещё с вечера всё растаяло, и полы в кабинетах покрываются ровным слоем грязи за считанные минуты, особенно к вечеру, – никакие тряпки у входа не спасают.

Из холла раздаётся звонок вызова, и Света, вместо того, чтоб уже принести швабру, идёт туда и радостно с кем-то здоровается. Тут же зовёт на приём. В кабинет заходит девушка с переноской.

– Помыла полы, вышла на пять минут. Возвращаюсь… – говорит девушка. – …а Дэби не ходит, качается.

Ну хоть кто-то в этом мире моет полы!

– Давайте посмотрим, – я натягиваю перчатки. – Доставайте.

Светка толпится у входа – рот до ушей. Это, видно, её знакомая. Всё же могла бы сначала спросить у меня, звать кого на приём или нет.

Кошка, поставленная на стол, горбится. Задние лапы вихляют, тело держат неважно. Тут или тромбоэмболия, которая чаще всего бывает из-за гипертрофической кардиомиопатии 63 63 Гипертрофическая кардиомиопатия (ГКМП) – заболевание, при котором сердечная мышца аномально утолщается, из-за чего работа сердца по перекачиванию крови значительно усложняется. – то есть надо смотреть на УЗИ сердце, – или же травма позвоночника и парез. Остаётся дифференцировать одно от другого.

– Могло на неё что-то упасть? – спрашиваю я, проверяя проприорецепцию 64 64 Проприорецепция (мышечное чувство) – ощущение положения собственного тела относительно частей друг друга. и другие рефлексы.

– Нет-нет. Падать нечему.

– Совсем нечему? Доски, плинтуса, ремонт?

– Нет, – почему-то обиженно отвечает девушка. – Нечему. Спрыгнуть разве что могла неудачно – у меня плитка лежит напольная, скользкая очень после мытья.

Я ставлю кошку на пол – всё ещё грязный, наминутчку – чтобы оценить, как она ходит. Светка, испуганно глянув на девушку, только и успевает что отодвинуть ногой лежащую дохлой медузой, пропитанную грязью тряпку – за нею тянется чёрный след. Кошка, покачивая задом, делает несколько шагов. Забираю её обратно на стол. Так, теперь смотрим, не холодные ли задние лапы – это один из признаков тромбоэмболии.

В перчатках это не ощущается. Кладу кошку набок и, недолго думая, прикладываю её лапу к своей щеке – одну, а затем вторую. Девушка, позеленев, приседает на стул – у неё дёргается лицо и трясутся руки.

– Нормальные, – буркаю я, снимая с шеи фонендоскоп. Слушаю сердце: – Ритм ровный, шумов нет. Пойдёмте на УЗИ ещё глянем.

В воздухе разливается едкий запах нашатыря – это Светка льёт его на салфетку, тянет девушке. Та, бледная, как поганка, копошится в сумочке, извлекает санитайзер и прыскает на себя так, точно это духи. В запах нашатыря врывается примесь медицинского спирта.

Затем она, затолкав в переноску Дэби, быстро кладёт на стол несколько купюр – гладеньких, точно отглаженных – и, прочирикав: «Спасибо», выбегает из кабинета.