Алина Горовенко - Раненые в душу

– Красиво, правда? – Челси тихо сказала мне, не желая, чтобы этот разговор стал достоянием общественности.

– Да.

– Ты не смотришь обычно на звёзды.

Я повернулась вопросительно к ней.

– Обычно ты куришь и смотришь только на море.

Она понимающе улыбнулась. И тепло её тела, нагло прильнувшего ко мне, вдруг напомнило мне о том, что я никогда не испытывала подобного. Это было тепло человека, которому не нужно было от меня ничего. Ей было достаточно того, что я просто была рядом.

– Я знала, что ты придёшь.

– Откуда? – с сомнением спросила я.

– Просто знала, – пожала она плечами.

Я улыбнулась, глядя на то, как ветер нежно треплет розовые волосы, покоящейся головы на моём плече. Челси накинула мне на колени свой плед, и мы стали будто единым целым. Девушка курила совершенно расслабленно, не заботясь о том, что я могу подумать о ней. А мне хотелось взбунтоваться против такой наглости и фамильярности. Но почему-то мне впервые было по-настоящему так хорошо.

И когда Челси начала подпевать попсовому мотиву, я рассмеялась. А спустя мгновение вдруг услышала собственный голос, подпевающей ей в такт. А Бэквит незаметно ото всех положил свою руку на мою.

Я чувствовала живой интерес этого парня по имени Бэквит, но мне впервые было безразлично мужское внимание. Я чувствовала, что мне куда интереснее быть рядом с этой розоволосой девчонкой. Она предложила мне пройтись по пляжу, и я тут же согласилась, поддаваясь эмоциональному порыву. Мы шли вдоль кромки воды, всё дальше уходя от костра и шумной компании.

– Это твои друзья? – спросила с искренним интересом я.

– Друзьями их сложно назвать. Все они живут на этом побережье. Так что скорее соседи.

– Дени – твой парень?

– Можно и так сказать, – Челси равнодушно пожала плечами.

– Гитарист – это круто.

– Да. Мне тоже так казалось поначалу.

– А что теперь?

Она поджала губы:

– Поднаскучило.

– Он посвящал тебе песни?

Она звонко рассмеялась.

– Чтооо? – спросила я, не понимая реакции девушки.

– Один раз он посвятил мне песню на испанском языке.

– О, здорово!

– Да, только однажды я её нашла в интернете.

– То есть?

– Он просто взял уже существующую песню и сказал, что сам написал её.

– Мда, так себе история, – сочувственно сказала я.

– Я ничего ему не говорила. Ну знаешь. В этой ситуации стыдно будет мне.

– Почему?

– Потому что я не стою того, чтобы потратить на меня время и написать песню. Настоящую песню.

– Брось. Он просто хотел тебя впечатлить, – я шутливо толкнула её.

Она добродушно улыбнулась:

– Спасибо. Я об этом не думала.

– А мне кажется, что так оно и есть.

– А что для тебя романтичного делали?

– Ответ «ничего» тебя устроит?

– Нет! Что-то ведь было. Вспомни!

– Хм. – Я действительно задумалась. – Сто лет назад парень написал мне письмо.

– О, круто! Письма уже никто не пишет.

– Так и есть.

– И что ты? – она с таким диким интересом смотрела на меня, что я рассмеялась.

– Да ничего. Считала ошибки в словах.

– Серьёзно? – она скептически подняла бровь.

– Да. И поняла, что не хочу быть с таким грамотеем.

– Миллисент, ты меня просто убиваешь!

– Что?

– Ты такая мелочная, оказывается! – теперь она шутливо толкнула меня.

– Это было СТО лет назад. Глупая была.

– А сейчас бы ты как отреагировала на такое письмо?

– Знаешь, Челси, сейчас я плевать хотела на эти чёртовы ошибки.

Она взяла меня под руку и ответила:

– Это правильно. Ошибки ничего не значат, если человек тебя любит. Он любил тебя?

– Думаю, да.

– Печально.

– Да. Так что, Челси, не посылай парня, если он вдруг неграмотно пишет.

– Сейчас есть автокоррекция, – заметила она так, словно я была из прошлого века.

– Точно.

Песни под гитару остались далеко позади, но ветер ещё доносил до нас приглушённые звуки. Море плескалось об наши босые ноги, и я попыталась вспомнить, где я бросила свои лодочки, но не смогла. Да и плевать. Вода обжигала прохладой. Запах морской соли щекотал ноздри.

– Как тебе Бэквит? – поинтересовалась она.

– Он всего лишь мальчишка.

– И что?

– И ничего.

– Тебе нравятся постарше? – Челси ухмыльнулась.

– Нет, мне нравятся те, кто родился со мной в одну эпоху.

– Значит, тебе не нравлюсь я? – она сделала вид, что оскорблена моим заявлением.

– Я не это имела в виду, – рассмеялась тут же я.

– Думаю, тебе было бы с ним хорошо.

– Почему?

– Потому что он не такой равнодушный, как все эти парни, с которыми ты целуешься по ночам.

– Откуда ты знаешь, что они равнодушные?

Она пожала беззаботно плечами:

– Они так выглядят. А Бэквиту ты, правда, понравилась.

– Перестань!

– Слушай, ты ничего не потеряешь.

Она говорила это так, словно мы были подружками-одногодками.

Это даже немного забавно.

– Говоришь так, как будто познала смысл этой жизни.

– Можно сказать и так.

– И в чём же смысл? – с сомнением уставилась я на неё.

– Смысл жизни в том, Миллисент, чтобы жить и кайфовать.

– Кайфовать?

– Это значит получать удовольствие.

– Я знаю, что это значит. Я не настолько старая.

– Может, ты и знаешь, что это означает, только вряд ли живёшь так.

– Откуда ты знаешь? Ещё недавно ты говорила другое, – возмутилась я.

– Если бы ты была счастлива, то вряд ли среди ночи пришла бы сидеть с пьяными подростками вокруг костра, – сказала она, и голос её при этом был серьёзным.

– Что ты знаешь обо мне? – возмутилась ещё больше я.

Я попыталась вырваться, но Челси крепко держала меня под руку.

– Не обижайся. Я просто думаю, что мы похожи. Правда, твоя жизнь куда увлекательнее моей.

– Почему ты так думаешь? – смягчилась я.

– Ты можешь курить, не прячась от своей ма.

Я рассмеялась, и напряжение между нами исчезло.

– Кстати, а твои глаза одинаково видят? – спросила она.

– Челси!

– А что? Мне интересно.

– Ты всегда такая прямолинейная? – спросила я, размахнувшись ногой и окатывая её водой.

– Эй! – она тоже бросилась меня брызгать.

Мы окатывали друг друга водой, звонко смеясь. В конце концов, я повалила её в воду, но она прытко схватила меня за ногу, увлекая за собой.

– Ну вот. Теперь мне холодно, – сказала она, вставая и оглядывая свою насквозь сырую одежду.

– Да неужели? – скептически заметила я.

– Пошли к костру.

Я согласно кивнула.

– У тебя тоже трусы сырые? – спросила она и рассмеялась.

У костра немного поредело. Оставались самые стойкие. Песни под гитару всё ещё были актуальны, хоть и пиво давно закончилось. В метре от костра уже было холодно, поэтому с каждым дуновением ветерка мы приближались к огню всё ближе. Плед сейчас был очень кстати. Бэквит после замечания Челси о моей свободности чувствовал на себе ответственность. Он по-хозяйски обнял меня, и я удивилась тому, как защищённо можно себя чувствовать в объятиях двадцатилетнего парня. Челси лежала у меня головой на коленях, и я неспешно перебирала её волосы. Странная ночь. Мне ни за что не хотелось уходить.