Григорий Семяшкин - В поисках русака, или Русский исход

– Для реализации. Но они зачастую связаны с грехом, – он продолжал философствовать.

– Не было бы желаний, не было бы и греха. Они нужны, чтобы человек совершил грех. А грех нужен для раскаяния, а раскаяние для подчинения богу. – Он погладил ее по руке. – Сократи промежуточное и мы получим – через желания бог управляет человеком. Если бы их не было, человек был бы вне власти бога, был равен бы ему. Бог нуждается в больной пастве, для демонстрации силы своей способности к оздоровлению ее. – Она возразила ему:

– Ты сегодня просто грешник, завтра тебе надо зайти в церковь.

Стемнело. Холодный ветер резкими порывами прогнал с балкона теплоту, остудил стены, стало зябко. Он поцеловал ее в маленькое ушко, обняв за плечи, шепнул:

– Идем спать…

Втоптанные в грязь безвременья интересы большинства соплеменников станут удобрением для благодатной почвы, на которой взойдут вскоре всходы успеха граждан, живущих в России. Повторы ее истории тому свидетельство. Первый признак приближения жатвы – наличие прослойки стойких людей, без устали, изо дня в день, порою за копейки, прилагающих свой труд на благо себя и ближних.

К их числу относился и риэлтор, с которым я познакомился при следующих обстоятельствах.

Мой знакомый попросил сдать его жилье. Здесь у него с момента переезда в столицу оставалась двухкомнатная квартира. В кризисный период он решил подстраховаться дополнительным источником дохода. Позвонив по телефону, указанному в рекламе, я встретился с риэлтором, молодым, крепким и словоохотливым парнем. Все ниже записанное, за малым отступлением, в основном пересказ, сказанного им.

Почти как туман – кризис явился неожиданно и плотно охватил всех, лишил видения перспективы, перепутал ориентиры. Вначале возникла сумятица эмоций, сумбур в мыслях. В конце бремя тяжести замедлило время, уменьшилось число передвижений, принятых решений, и, наконец, разгорелась война всех против всех. Застройщики снижали друг перед другом цены, а владельцы жилья арендную плату. Коммерческое вознаграждение за услуги риэлтора упало вдвое. Время для свершения сделки возросло в разы.

– Клиент пошел дешевый и с претензиями, – сетовал на ухудшение условий работы Клим, так звали риэлтора, – кому цвет обоев не нравится, кому люстра на потолке, всем подавай евроремонт, а платить хотят за приличную «однушку» столько, сколько раньше стоила комната в обшарпанной общаге. Впечатление такое, что в своем психологическом восприятии они заморозили ставки аренды. Обрадовались своим новым финансовым возможностям и ни в какую не идут на торг. Привыкли налоги не платить, теперь у них деньги водятся. Колымят только на себя. Это все работяги, которые не имеют особой квалификации, или мелкие торгаши. А те, кто институты закончил и государству отстегивает налоги, особенно бюджетники, стали самыми бедными.

По внешнему впечатлению обида была уже выше его роста. На расстоянии метр девяносто от земли его пухлощекое лицо, с нахмуренными широкими бровями, выражало крайнее огорчение. Во время беседы он сокрушенно переступал с ноги на ногу. Его мягкие, полуспортивные туфли, сверху покрытые коричневой замшей, снизу подбитые толстой пружинистой подошвой, сегодня понапрасну месили мокро-снежную весеннюю хлябь.

– Парень был уже согласен, а эта – его, – он назвал подругу несостоявшегося арендатора именем гулящей собаки, – прицепилась к тому, что дверной звонок не работает.

– За сегодняшний день показал семь квартир, и никому ничего не сдал. С такими успехами, – он тяжело вздохнул, – жена из дома выгонит.

В тот момент ощущалось – несправедливость действительно коснулась его, может быть, совсем краешком, пока еще легковесно, так, как прикасаются друг к другу во время игры в «пятнашки» дети. Этому рослому мужчине лет тридцати в синих джинсах, в серой спортивной куртке с капюшоном, впитавшей вешнюю влагу, надлежало в этот вечерний час нашей встречи находиться в кругу семейного уюта: в тепле, свете, детской ласке. Торчать среди промозглого двора, прячась в тень от желтой ухмылки светильника, криво висевшего на фонарном столбе, мог бы кто-нибудь другой.

Внешнее спокойствие уступало в борьбе смущению. Риэлтору было зазорно лишний раз обращать на себя внимание жильцов дома. В его подсознании моральным было то, что приносило экономическую выгоду. Сегодня же дохода не было. И находиться ему в этом дворе, по несколько раз в день, было стыдно. Доход, в его понимании, ассоциировался с заботой о близких, об их будущем, лучшем будущем, жены и детей. Деградация и запустение были связаны с убытком, и на него ему было жаль тратить время, его, еще молодой жизни.

В сумеречном дворе он был похож на одинокого кулика, кричащего из чахлой травы болотистого берега.

– Витли, витли, – тонко, беззащитно и отчаянно громко, стараясь перекрыть звук плеска мутно-желтых волн разлившейся холодной реки, кричит кулик. Ему зябко, маскируясь в пучках жесткой осоки, он ждет первой встречи с потенциальной избранницей, ждет ее нежного чувства. Ветер, вздувая волны, готов разрушить ожидаемую встречу. Его злобный вой заглушает звук призыва.

– Витли, витли, – где ты радость моя? – Призывный клик одинокой птицы, кто-то должен услышать и распознать, иначе наступит конец жизни.

Ожидание риэлтора сродни призыву одинокой птицы. Он тоже таится от порывов разбойника-ветра, суматошно мечущегося среди искусственных скал многоэтажек. Ожидание длится день ото дня – придут? А если придут, согласятся? Как важна для него эта сделка. За ней скрывается продление относительно спокойной жизни его семьи. Он должен быть вежлив, вежлив после семи сегодняшних пустых встреч. О, если б половина этих встреч была результативной… он скакал бы кузнечиком по пролетам лестничных маршей. Волна энтузиазма легко переносила бы его сто десять килограммов веса через две ступеньки вверх по этажам. Он заслуживал удачи, его посредническая надбавка была минимальной. Раньше за счет этого он быстро искал клиентов, смог у определенной части арендаторов и арендодателей сформировать мнение о себе, как об успешном, а, главное, порядочном бойце фронта недвижимости. Ему доверяли свои хоромы жены прокуроров, директора магазинов, действующие сотрудники ФСБ, люди среднего достатка, сумевшие ближе к пенсии скопить на свободное жилье нужную сумму, и, даже один церковный служащий, который в знак благодарности молился в храме за его душу.

Кто-то из них уже покинул улицы родного города, и давал ему распоряжения на расстоянии, с берегов Невы или Черного моря, по телефону.

– При такой цене можно сдать на такой-то срок – звучало основное пожелание. Но были и другие, особые правила, например, не заселять людей, имеющих кошек, собак, семьи с маленькими детьми, а также иноверцев. Кроме того, он должен был заблаговременно изобличить пьяниц, наркоманов, потенциально низкодоходных клиентов, практикующих выпрашивание у владельцев отсрочки платежа, а также хитрых «жучар», специализирующихся на пересдаче арендованного на длительный срок жилья, посуточно, и не допускать их к заключению договора.