Любовь Сушко - Лабиринт Минотавра. Герои, боги и чудовища

– Перса сама оставила Гелиоса? – удивленно спросила Никта, думая о своих дочерях, с которыми случалось всякое, но так решительна не была ни одна из них. Они воровали женихов, прятали, заставляли оставаться с ними, убивали соперниц, если те были смертны, но, чтобы отказаться и уйти – это слишком.

– Так в том —то и дело, что оставила и ты же понимаешь, что никто другой, помня о нем, не согласится стать ее мужем. Это он пока молчит, а как узнает, что творится, так сразу спалит все вокруг, вот и придется им оставаться одинокими. Об обманщице он тоже не хочет слышать, и о сыне ее не спрашивает даже. Та может и могла бы за какого сатира замуж выйти, так ей же Гелиос нужен, она от него никогда не откажется, какой там сатир.

Никта молчала и пыталась понять, что будет дальше, куда жизнь катится, она оставалась в недоумении все это время и понять ничего не могла

– Ну что с ней сделать, она проверяет всех на прочность, и даже Лучезарный не прошел испытания. Такой вот моя Перса уродилась.

В голосе матери чувствовалась гордость, ей явно нравилось то. что творилось с ее дочерью.

– Но он станет мужем второй твоей дочери, все уляжется со временем, и станет, – пыталась предугадать грядущее Никта, но богиня судьбы из нее явно не получилась.

– Не бывать этому, Океан никогда не согласится на такое, да и сам он не собирается ее брать в жены. Один раз ей удалось его заманить в свой дворец, но ничего не вышло. Никто не хочет быть обманутым, и я его понимаю прекрасно.

Никта долго молчала, а потом выдала такое, что очень удивило Тефиду.

– Перса сама во всем виновата, почему тот, кто дарит свет всем, должен быть только с ней? Он взял ее в жены, вот и пусть радуется, она же хочет всего, а так не бывает в жизни, а она у нас долгая, всякое еще случиться может, и пожалеет она о том, что так поступила.

– Когда мы говорим о чем-то, то не можем быть уверены в том, что люди или боги понимают нас правильно.

Жена Океана решила, что Никта намекает на то, что ее муж не всегда был ей верен.

И вспыхнула от ярости Титанида, Никта ведь говорила не просто так, она знала что-то, она точно что-то ведала.

И по тому, какими темными стали ее глаза, Тефида поняла, что оказалась права. Она забыла о несчастных судьбах своих дочерей, и стала думать о том, что разговаривала со своей соперницей, которая наверняка была, а может и сейчас остается любовницей ее мужа. Так странно может повернуться вдруг разговор совсем о другом.

№№№

Никта не стала задерживаться, она проявила участие, сказала о главном и отправилась дальше, посмотреть на весь остальной мир.

– Потому она и появлялась тут, и проявляла участие, что считала их почти родичами.

Ничего понять и доказать верная жена Океана не могла, но, когда сказала ему, что тут была Никта, заметила, как изменилось лицо ее мужа, оно стало другим.

Она могла все это оставить без внимания раньше, до этого разговора, но теперь, когда так много знала и о чем-то догадывалась, ничего такого не получилось.

Он ничего говорить не стал, и сказал, что навестит Клименту, отправился прочь, что подтвердила его виновность.

№

В те времена на земле еще не было богини любви, и титаны как-то обходились без этого чувства, Афродита должна была появиться через пару веков, тогда в мире все будет иначе, но ведь были какие-то чувства между титанами, пусть и не ясные, не четкие, но все-таки были. Проще или сложнее им было жить, да как знать, но они как-то жили, как-то, хотя потом не любили вспоминать те времена.

Горько и обидно было Персе, в те стародавние времена она была первой женой, поступившей так решительно, это потом у Олимпийцев многие дети без отцов рождались. А тогда, во времена титанов, это было редкостью, и ведь главное, что она выходила замуж, а не тайно с Гелиосом встречалась, никакого не обманывала, а оказалась в таком вот кошмаре.

Одно знала Перса, что если она простит, уступит, то будет только хуже, и так ей было спокойнее, обижаться не на кого, вот и пусть светит всем, всех согревает, она же как-то это переживет, ее радость и счастье будет в детях.

Подарил детей Гелиос, и хорошо, их надо вырастить, пристроить в таком жестоком мире, как-то с ними еще оставаться придется. Она была плохой женой, но зато станет хорошей матерью.

Но накануне рождения Европы, а она в то время была еще в утробе матушки, Перса во сне увидела свою дочь в шкуре быка, и та рвалась и металась, но выбраться никак не могла. Что бы это могло значить, что за плен такой? И почему ее дочь страдать будет не меньше, а то и больше, чем она сама. Конечно, такой сон могла послать ей ее подруга Богиня ночи Геката, как знак и предупреждение. Но стали говорить о чем-то далеком, о каком-то Зевсе, который гонялся за всеми девицами и богинями, вроде бы это он оказался в шкуре быка и решил ее похитить. Что это такое, как это может быть? Она так хотела заглянуть в грядущее.

– Зевс, остров Крит, что это такое вообще, есть ли такой остров или он только еще будет.

Она видела стройную красавицу и какого – то грозного бога на том самом острове, ничем не примечательном, таких островов у батюшки сотни.

Тут же во сне появилась матушка, и она услышала:

– Вот видишь, -говорит ей мать, – а Гера все это терпит, и ничего.

– Я ничего не хочу и не стану терпеть, – заявила Перса, – но в шкуре была моя дочь, при чем здесь какая-то Европа. И кто такая эта Гера? Что она вообще себе позволяет?

– Судьбы людей, титанов, богов порой чудесным образом перекрещиваются, все может быть, – услышала она во сне.

Но кто это говорил, откуда все это было?

Просыпаясь, Перса повторяла имена:

– Европа, Гера, Зевс, шкура быка Крит, – кажется, она запомнит их навсегда.

Как только появился отец, Перса попросила его показать ей остров Крит, конечно если он существует

– Зачем тебе это? – спросил он, – я слышал что-то про такой остров, но сам там не бывал ни разу.

Она не собиралась от него отставать, и они отправились туда на закате, до рассвета ей не хотелось терпеть, словно решалась ее судьба.

Путь на этот остров оказался не близким, Океан пожалел о том, что согласился на капризы дочери, ведь она могла родить ребенка в пути.