Сергей Колков - Суровая Родина. Нехороший путеводитель по Кемерово

13 мая «киндер-сюрприз» – премьер-министр Кириенко, выступая в Госдуме по поводу многочисленных акций протеста, заявил, что «такому давлению правительство не подчинится, а вместо этого продолжит “реструктуризацию” отрасли по требованиям Международного банка реконструкции и развития». Это и стало последней каплей.

14 мая шахтёры Кузбасса перекрыли движение по железным дорогам Кузбасса – началась «рельсовая война». На следующий день их примеру последовали шахтёры Ростовской области и Республики Коми. В последующие дни протест нарастал. Вся Россия оказалась охвачена волной перекрытий. Кроме шахтёрских регионов, были крупные перекрытия в Тюмени, Туле, Пермской области. Шахтёры требовали уже не возврата долгов по зарплате, а выдвигали требования отставки президента. Такое было впервые в истории. Впервые после окончания чеченской войны ежедневные сводки МВД начинались словами: «сегодня обстановка в России остаётся напряжённой». Наивысшего накала борьба достигла 20-21 мая 1998.

В Кузбассе власть фактически оказалась в руках шахтёрских стачкомов. Впервые возникло их название – Комитеты спасения. Газета «Трудовая Россия» назвала эти события генеральной репетицией Всероссийской политической стачки.

Власти через несколько дней наконец-то опомнились и отправили своих эмиссаров в шахтёрские регионы, дав им установку: обещать какие угодно уступки, лишь бы заставить шахтёров уйти с рельсов. Иногда доходило до совсем комичных ситуаций. Например, в одном из протоколов, подписанном между властями и шахтёрскими профсоюзами в Кузбассе, в первом пункте было сказано: «…отправить Ельцина Б. Н. в отставку. Срок исполнения – 1 июля 1998 года. Согласовано – вице-премьер Сысуев, губернатор Тулеев».11 июня 1998 г. в Москве у Дома Правительства РФ начался многомесячный пикет Независимого профсоюза горняков с требованием отставки Президента, получивший в СМИ название «Пикет на Горбатом мосту». Он угрожал Кремлю не меньше рельсовых войн.

Из Кузбасса в Москву приехали суровые сибирские мужики-шахтёры. Они долбили касками по Горбатому мосту у Белого Дома и требовали выплаты зарплаты и выполнения других требований. Это пугало Кремль. Позднее Борис Ельцин в своих воспоминаниях напишет:

«Может быть, сейчас уже мало кто помнит знаменитую “рельсовую войну” лета 98-го года, но уверен, что Сергей Кириенко, кстати, как и я, с содроганием вспоминает ту волну шахтёрских забастовок.

…Надо сказать, шахтёрские лидеры быстро оценили ситуацию. Они поняли, что в условиях надвигающегося кризиса их действия вызывают громадный политический резонанс, подобный тому, какой вызывали их забастовки в мою поддержку в 1990 году. Тогда они выдвинули лозунг: Горбачева в отставку, Ельцина в президенты!

…в 1998 году шахтёры использовали уже не только привычные экономические лозунги – возвращение долгов по зарплате и так далее. Впервые за последние годы, в столь массовом порядке, согласованно они вновь выступили с полномасштабной политической программой. Долой правительство! Ельцина в отставку!

…Это тяжелое противостояние продолжалось больше трех месяцев. Шахтерский пикет, который расположился в Москве, прямо у Дома правительства России, на Горбатом мосту, стучал касками, объявлял голодовки, развлекал журналистов.

…Но за шахтёрами, уныло сидевшими на Горбатом мосту, стояла огромная сила: озлобившиеся шахтёрские регионы, начавшие “рельсовую войну” с правительством». (Выдержки из книги Ельцин Б. Н. Президентский марафон. М., 2000. С. 207-208).

Председатель независимого профсоюза горняков А. А. Сергеев вспоминает: «11 июня мы высадились. В конце июня ФНПР принял решение о проведении акции с такими же требованиями. Дума начала процесс импичмента. Ушло правительство после 17 августа. А ведь мы предупреждали, если не изменить политику, будет крах. Ещё раз «обули» народ. 30 сентября мы провели переговоры с Маслюковым, и правительство сменило курс. Мы заставили это сделать. Предыдущее правительство мы убрали, поставили новое. Примаков внушает доверие. Задачу, таким образом, мы выполнили и ушли с Горбатого моста: Россию пробудили, властную элиту впрягли… А что нам было ещё делать? Брать штурмом Кремль и силой заставить Ельцина подписать отречение? Элита поняла, что пикет и рельсовые войны – это мирное развитие протеста. А что будет завтра?».

Следом, в августе 1998 года случился дефолт, и страна оказалась на грани реального экономического банкротства. Широкой рабочей солидарности в стране, оказавшейся на грани распада, не было. Шахтёры были вынуждены идти на компромиссы со сформированным коалиционным Правительством во главе с Е. Примаковым.

30 сентября 1998 года Первым заместителем Правительства РФ был подписан Протокол с представителями шахтёров, пикетирующих здание Правительства РФ. Для погашения задолженностей по заработной плате государством было выделено 1,98 миллиардов рублей, это составляло две трети от общей задолженности по их заработной плате.

– У нас в Тагиле тоже крепкая рабочая косточка, но всё же настоящий русский характер, он – в Сибири! А что, вот в Кемерово, да! У меня однокашник один в Москве осел – ну он из этих… – из «фартовых»*, говорит: «Кемеровским всегда в столице среди братвы – уважуха. Если с “кемерунцами”* по рукам ударил – так тому и быть. Никто в зад пятки не пойдёт».

Не стал я разубеждать Витьку, что по-разному бывало.

До начала 90-х слово «Кемерово» в СССР не звучало. «Где это?», – спрашивали в Москве. Москвичи часто ошибались и по созвучию Кемерово – Кемери думали, что речь идёт о престижном районе в Юрмале с соснами и песчаными пляжами.

Сначала о Кемерово заговорили, когда начались массовые шахтёрские забастовки, а потом, когда в лентах новостей появились кемеровские братки.

В отличие от коллег, например, из Екатеринбурга или Красноярска, кемеровская братва не дошла до уровня вертикально организованных группировок типа Уралмаш, которые контролировали всю жизнь в городе от мелкого бизнеса до промышленных гигантов или, например, до глобальных разборок типа Великой рэкетирской войны в Тольятти, в которой было убито более 400 человек.

– Вот у нас в Тагиле, чехи* всем хлебным* заправляют. Я тут с одним тёр* по своим делам, так он между прочим сказал «перед кемеровскими рот не разевай – вырежут гланды и не заметишь».

«Есть блатные, и есть спортсмены, а кто есть ты?»

Воровской мир Кемерово в 90-е был с мира по нитке – синие, спортсмены, чеченцы, грузины, ингуши. Центров силы было много, и несмотря на то, что время от времени на кладбище появлялись мощные монументы с фотографиями в мраморе и граните пацанов в кожаных куртках и ключами от мерседесов в руках, «по беспределу никто не борзел».