Виктория Габриелян - Тридцать три счастливых платья

Лина долго стояла на нижней палубе третьего класса и смотрела вдаль, пытаясь разглядеть в толпе провожающих отца, мать, младших братьев и сестер, пока берег не скрылся в свинцовой дымке.

В Канаде Лина надолго не задержалась. Дядя купил ей место в повозке из Квебека до Доккена, дал на дорогу два американских доллара, поцеловал в лоб на прощанье. Брат долго бежал за повозкой, размазывая слезы по лицу. Больше Лина никогда никого из них не видела и ничего о них не слышала. В большой семье она оказалась отрезанным ломтем, и только шестьдесят лет спустя младшая сестра из Швеции нашла Лину в Америке.

Лине досталось крайнее место в повозке, ее подбрасывало на ухабах, но она радовалась, что может видеть небо и дорогу. Пыль в Америке была какая-то красноватая. Подол синего платья и ботинки словно заржавели от этой пыли, она украдкой пыталась очистить их концом платка, прикрывавшего плечи, но вдруг женщина, сидевшая напротив, засмеялась и сказала что-то по-английски. Лина не поняла ни слова и остаток пути просидела не шевелясь. Дорога с остановками заняла почти два дня. Переночевали пассажиры в придорожной гостинице, где одноместный номер под самой крышей стоил один доллар. Следующим утром выехали рано. Через пару часов стали попадаться редкие деревянные дома с резными террасами и креслами-качалками на них. Повозка покатилась по единственной улице небольшого городка и выехала на пыльную площадь, на которой стояли три церкви, почта, несколько магазинов, парикмахерская и салун. Повозка остановилась у входа в булочную, и вооруженный ружьем кондуктор, сидевший всю дорогу вместе с кучером на ко́злах, помог Лине достать с крыши повозки ее небольшой чемодан. Так шведская девушка Каролина Эриксон с одним долларом в кармане нового синего платья прибыла в Америку.

Двое мужчин во фланелевых куртках и брюках, заправленных в сапоги, разгружали с телеги мешки с мукой под вывеской Dokken Bakery. Одного из них Лина узнала. Это был мужчина с фотографии и ее будущий муж, Оле Доккен.

Доккену было сорок, а Лине – шестнадцать. Но разве возраст имеет значение, если браки совершаются на небесах? А это был именно тот случай. Лина была девушка видная – достойная дочь Скандинавии. Белая, легко краснеющая кожа, светлые волосы, заплетенные в косу, голубые прозрачные глаза. Лина была невысокой, но крепко сбитой. Она всё умела и ничего не боялась. Мистер Доккен остался доволен: такая не подведет ни в хозяйстве, ни в постели. Общих детей у них было восемь. Лина успевала везде и всегда, вот только английский язык так и не освоила. Дома говорили на смеси норвежского и шведского, и дети свободно болтали на этом «языке».

Когда Лина забеременела в восьмой раз, мистеру Доккену было пятьдесят шесть – преклонный возраст по тем временам. «Потянем ли?» – хмурился он, но, когда на свет появилась девочка, он дал ей имя Элвайна, что означает «счастье», и с первого дня нещадно баловал ее. Девочка росла, не зная, что такое тяжелый фермерский труд. С ранних лет чета Доккенов прививала ей желание вырваться из бесконечных пшеничных полей в большую жизнь, где есть автомобили и самолеты, где женщины снимаются в кино и поют на сцене. Они сделали всё, чтобы отправить любимицу в колледж. «Пусть хоть одна будет белоручкой», – надеялась Лина.

Говорят, дочери повторяют судьбу матерей, но Лина делала всё возможное, чтобы Элвайна не повторила ее путь. Элвайна выросла упрямой, бескомпромиссной и последовательной в достижении целей. Характер совсем не вязался с внешностью: она была миниатюрной девушкой с кукольным фарфоровым личиком и большими серыми глазами. На Элвайну заглядывались все местные парни, но она не обращала на них никакого внимания. Училась прилежно и сдала все необходимые экзамены для поступления в колледж.

Северная Дакота в начале XX века была преимущественно сельскохозяйственной. Коренного населения осталось немного, большинство составляли переселенцы из Северной Европы: Германии, Швеции, Норвегии. Самым большим городом был и до сих пор остается Фарго, где и находился колледж.

Элвайне нравилось в колледже всё: трехэтажные корпуса, кафетерий, даже ее комната, похожая на монастырскую келью. Она с удовольствием ходила на лекции и занималась в библиотеке, допоздна засиживаясь за учебниками.

В библиотеке она встретила Раймонда Стенли.

Любовь не планируется, любовь приходит вне плана, и Элвайне пришлось оставить колледж – она забеременела. Лина и слышать не хотела о том, чтобы Элвайна бросила учебу, она предлагала взять ребенка на воспитание, только бы любимая дочь окончила колледж. Элвайна и здесь оказалась непреклонной: она вышла замуж за Стенли, высокого ирландца с копной красных волос и прозрачной кожей, и занялась устройством их дома. У семейства Стенли были деньги, но Раймонд оказался таким же принципиальным, как его молодая жена: ради своей семьи он ушел из докторантуры и устроился учителем в местную школу.

Элвайна и Раймонд ждали мальчика, придумали имя – Джеффри. До родов оставалась неделя, как вдруг Раймонд заболел. Накануне он играл с учениками на школьном стадионе в бейсбол, отражал битой броски, ловил мяч, потом мылся дома под холодным душем. На следующий день поднялась температура, но Раймонд не воспринял недомогание всерьез и продолжил ходить на работу. Через два дня Раймонда без сознания увезли в госпиталь прямо из школы. К вечеру он скончался от отёка легких. Ему было всего двадцать восемь.

На следующий день Элвайна родила девочку в том же госпитале, где в морге лежало тело ее мужа. Назвала дочку Барбарой – «чужестранкой», ведь они с Раймондом ждали мальчика.

За похоронной процессией Элвайна наблюдала из окна госпиталя, держа на руках новорожденную девочку.

Да, у Стенли были деньги, и жизнь Раймонда была застрахована. Он умер, не оставив завещания. Элвайна должна была получить приличную сумму. Когда молодую вдову с дочерью наконец-то выписали из роддома, Стенли пришли познакомиться с внучкой. В доме Раймонда и Элвайны собралось много людей. Все жалели малышку, у которой жизнь началась с потери. Приехала Лина, она жила теперь одна – муж умер несколько лет назад, дети выросли и покинули родительскую ферму. Лина взяла на руки внучку.

– Красивая девочка, – сказала по-шведски Лина. – Я научу ее вязать носки и печь лепешки с медом.

И запела какую-то старую песенку.

В комнате рядом беседовали Стенли с соседями. Элвайна склонилась над Барбарой, стараясь не прислушиваться, как вдруг отчетливо услышала голос отца Раймонда:

– Я сделаю всё, чтобы Элвайна не получила страховку.

Мать Раймонда добавила:

– Мы платили за его обучение, он должен был стать доктором наук, но не доучился из-за нее и поэтому оказался в этом захолустье, в школе, которая его и доконала.