Александр Иванов - Рок-н-ролл инженера Иванова

Придя в новый класс, я быстро вписался в коллектив, где безусловным лидером был Володя Петров, исключительно одаренный парень – он хорошо учился, абсолютно при этом, не готовясь к урокам, здорово рисовал и само собой играл на гитаре. Он был своим среди дворовой шпаны, общался со старшими товарищами не самых честных правил и одновременно находился в нормальных отношениях с мальчиками из хороших семей и многочисленными девочками. Он носил очки, слегка косил и сильно картавил, что не мешало ему пользоваться успехом у последних. Жил он со старушкой-мамой в захламлённой комнате в коммуналке, его отец то ли сидел, то ли путешествовал, и мы любили бывать у него – слушали музыку, болтали, там можно было открыто курить и даже выпивать. Изредка я с ним вижусь и теперь, у него был период тяжелого алкоголизма, потери близких и других всяких бед. Сейчас он в порядке, работает токарем, очень востребованный высококвалифицированный специалист, раз в году уходит на неделю – другую в запой, остальное время сухой. Острота ума и чувство юмора – по-прежнему на высоте.

Ну а ближе всех из класса я сдружился с Игорем Клуром, маленьким носатым парнем из семьи врачей, врачом впоследствии и ставшим же на какое-то время, и женившимся на сокурснице, которая, как вы понимаете, тоже стала врачом. Из него, правда, так и не получилось светила медицины – но зато теперь он трудится старшим помощником капитана на ирландском пароходе. Сейчас он трижды дед, так же бодр и целеустремлен, видимся с ним раз в году между его рейсами.

Дома у Игоря из поражающего воображение было: отцовский кассетный (!) стерео (!) магнитофон, вроде бы AKAI (!), качественные записи Beatles (здесь я, кстати, впервые услышал «Then I’m 64» в стерео с этим, тогда меня очень удивившим, разносом инструментов по каналам, ну вы помните…), болгарские, чешские, ГДРовские и другие перепечатки дисков западных эстрадных артистов, чучело пингвина, а также 20-литровая канистра спирта (вернее, уже не совсем спирта, поскольку перед всеми нашими праздниками Игорь немного отливал оттуда и добавлял воды). Все это счастье имелось оттого, что Клур-старший году, кажется, в 1974 побывал на зимовке в Антарктиде, и после, что не менее важно, долго возвращался домой морем с заходами во всякие зарубежные порты. Кстати, здесь же я впервые попробовал и баночное пиво. Честно скажу – оно меня не поразило, но зато сильно повысило самооценку.

Немного отвлекусь от исторического материализма. Хочу сразу предупредить читающих – в этой книге будет много слов о пьянстве – праздничном, бытовом и, так сказать, производственном. И поскольку к алкоголю я отношусь с интересом, общался и продолжаю с людьми схожих взглядов, да и профессия, которая меня увлекла почти на тридцать лет подразумевает – согласитесь, было бы смешно строить из себя приверженца идей Фёдора Углова, если кто-то помнит такого… Но, слава богу, генетика или наследственность – как хотите, уберегла меня от глубокого погружения в синие дали, чего не скажешь про достаточное количество моих друзей-приятелей, впрочем, некоторые из них умудрились оттуда и вернуться. Жаль, что не все.

Шел 1976 год, и слово «рок-группа» стало совершенно осязаемым и у нас в стране, практически в каждом ДК, клубе, колхозе и цеху был свой ВИА. В каждой школе тоже был. Но не в нашей – не знаю почему, но, то ли из-за ортодоксальности директрисы, то ли из-за лени предыдущих поколений учащихся в этом смысле здесь стояла тишина.

Я очень хотел играть в группе поскольку жаждал славы. Может, не славы, а усиления внимания к такому неординарному себе, при этом ничем особенно поразить окружающих не мог, хотя потенциал вроде бы чувствовал. Ну, а ещё… думаю, вы поняли – мальчика же интересовали девочки, и практически все, что были вокруг (возможно одна или две из них чуть больше остальных), и хотелось ощутить себя хоть в чём-нибудь доминантным.

При этом я знал целых пять гитарных аккордов, умел играть вступление из «Smoke On The Water» на одной струне, еще одну какую-то загадочную композицию на двух, и абсолютно не умел петь.

Иначе говоря, юноша осознал – если не он, то кто, и с мыслями о создании ВИА первым делом обратился к Клуру. У него, конечно, тоже была гитара, причем со звукоснимателем, а кроме того, он когда-то отучился четыре года в музыкальной школе на скрипке, правда, видимо, не очень успешно, поскольку к описываемому времени все уже давно забыл. Но при этом он хотя бы что-то представлял о нотах, ставил пальцы куда надо и знал гораздо больше аккордов, чем я. И вот мы с ним начали думать, кого бы еще позвать в наш, так сказать, «проект». Первым и единственным кандидатом был, естественно, Вова Петров – во-первых, он лучше всех играл, знал множество песен, охотно горланил их в компаниях и имел громкий скрипучий голос, а во-вторых, был авторитетом, как в музыке, так и в обществе, что, согласитесь, тоже было немаловажно для будущего успеха, в котором мы абсолютно не сомневались. На предложение Вова ожидаемо и с легкостью согласился.

С самого начала было решено, что формат будущей группы будет, скажем так, студийным, поскольку для выступлений на сцене не было никакой материальной базы.

Вообще, вопросы, связанные с оборудованием и инструментами всю жизнь, пока я находился в этой сфере, постоянно были головной болью, если не сказать геморроем, музыканты меня поймут. И много позже, когда я уже плотно трудился, это оставалось важной статьей расходов и решалось путем всяких технических ухищрений с применением серьезных физических, умственных и материальных усилий. Это теперь даже у начинающих артистов возможности широки, много чего продается, и не так уж задорого можно овладеть какой-нибудь китайской балалайкой, пультом с обработкой и силовой аппаратурой, не говоря уже о микрофонах, стойках и других железяках. И все это как-то будет звучать. В конце концов, для самовыражения достаточно просто ноутбука и сотни скачанных из интернета минусовок, сейчас ведь на любой мало-мальски приличной коммерческой площадке принято наличие звукового оснащения.

Ну, а в те яркие времена в магазинах продавались барабаны «имени Энгельса», полная установка стоила рублей 500, да гитары электрические по 100—200. Все эти «Тоники», «Элгавы», «Уралы» и прочие были разработаны, видно, садомазохистами-гиревиками и годились, разве что, для рукопашного боя. Также отечественный музпром выпускал, так называемые ЭМИ (что означает – электромузыкальный инструмент, если кто не знает), некоторые любители популярной музыки со стажем их до сих пор называют их любовно «Иониками» по названию легендарной полумифической органолы шестидесятых. Ну, а, собственно, саунд обеспечивался при помощи всяких акустических приборов в основном на базе кинозвукового оборудования. Все это веселье стоило совершенно умопомрачительно для школьника, да и вообще для любого честного человека. Были еще всякие болгаро-польско-чешско-венгерско-ГДРовские изделия, они являлись практически потолком даже для профессионально работающих музыкантов, и их существование на том этапе для нас было равно существованию того самого суслика из фильма – вроде бы он есть, а вроде бы и нет.