Александр Иванов - Рок-н-ролл инженера Иванова

С Игорем Клуром мы к тому времени очень близко сдружились и досуг проводили в основном вместе. Поскольку будущую специальность он уже твердо выбрал, его очень привлекало всё, связанное с медициной. Он частенько бывал у своего отца в клинике ВМА на операциях, в морге и т. п. И вот однажды он позвал меня на аппендицит. На операцию, естественно, а не в морг. Там я, кстати, побывал позже, когда Игорь трудился санитаром в этом невеселом месте, не поступив с первого раза в институт. Скажу честно, удовольствия не получил.

Ну а здесь ситуация выглядела так. На столе лежала страдалица, тётенька средних лет, рядом стояли доцент Вилен Юрьевич Клур, Игорь, ассистенты и толпа студентов, среди которых затесался и я, весь такой в халате, в бахилах и в маске. Наркоз был местный, поэтому в процессе взрезания доктор оживленно общался с пациенткой и даже шутил, не забывая объяснять окружающим тонкости ремесла. Какое-то время я изучал, как устроен организм человека, но это продолжилось недолго. Последнее, что я увидел, было что-то бело-желтое в животе у виновницы торжества. Игорь потом мне объяснил, что это жир (между прочим, его слой там был сантиметров 10, при этом особо толстой женщина вроде не казалась). Ну а дальше у меня начало темнеть в глазах, и я точно осыпался бы, не заметь соседи вовремя. Мне дали нюхнуть нашатыря и отправили гулять в коридор. Я приходил в себя и думал, ну на фига я сюда попёрся, я же знал за собой такую особенность (наследственную – спасибо папе!) – от вида крови, своей или чужой обычно падать в обморок, ну, или пытаться упасть.

Случай другого рода у нас с Игорем произошел весной 1978, когда мы вдвоём решили отпраздновать его семнадцатилетие, причем сделать это по-взрослому, то есть в ресторане. В качестве ресторана рассматривалась шашлычная на Восстания, где, как мы слышали, были демократичные цены, подавали в числе прочего ординарные вина и обслуживали официанты.

Поскольку опыта походов по злачным местам у нас тогда ещё не было, вначале мы чувствовали себя там несколько нервно, но после того, как нам принесли заказанные салаты типа «Столичный», что-то в горшках и бутылку напитка «Портвейн №33», стало постепенно отпускать. Сидели мы очень душевно, настолько, что даже решили заказать коньячку грамм этак по 150 и по шашлыку. Принесли коньяк, и тут что-то навело нас на мысль: а вообще-то, хватит ли денег?! Поэтому мы немедленно затребовали счет, и тут выяснилось неприятное. Вместе с еще не принесенным шашлыком вышло что-то около 15 рублей, а вот с собой у нас было только 13 с копейками…

Мы начали потеть, трезветь и мучительно просчитывать варианты. Вырисовывалось два: сбежать или сдаться властям. Но, к счастью, все решилось предельно просто и гуманно. Когда мы снова подозвали официанта и начали что-то блеять и мычать, тот совершенно без каких-либо эмоций ответил: «Ребята, да никаких проблем. В таком случае придется обойтись без горячего». По-быстрому допив остатки, и, как нам казалось, под насмешливыми взглядами персонала и немногочисленных посетителей мы с позором покинули обитель красивой жизни.

С тех пор эта понятная обоим фраза: «Придется обойтись без горячего» используется нами в разных ситуациях все эти годы. И мы по-прежнему дружим, хотя, как я уже говорил, видимся не часто.

Экзамены и выпускной вечер позади, пора поступать, куда – неважно, главное, чтоб с военной кафедрой, а то не ровен час, и в ряды защитников загреметь недолго, а этого совсем не хотелось. ЛЭТИ показался подходящим вариантом. Поддержка семейных традиций, опять же.

Во время сдачи вступительных экзаменов я познакомился с парнем по имени Валера, он поступал на другой факультет и был явно наш человек, что тогда можно было понять сразу по внешнему виду – он был волосат, тощ и в джинсах. Ну а я выглядел в соответствии со своими представлениями о прекрасном: волосы ниже плеч, светлый клетчатый пиджак, синие в тонкую белую полоску клеша́ (40 см!), сшитые на заказ и армянские красно-коричневые ботинки на платформе. Ботинки мне усовершенствовал мой приятель Вася, работавший в обувной мастерской. Каблук у них был сантиметров десять, подошва – около четырех, и весили они килограмм по пять. Периодически я с них падал и подворачивал то одну, то другую ногу. Дополняло картину бритвенное лезвие на алюминиевой цепи с палец толщиной на запястье. Даа, чувство стиля меня никогда не подводило, ну, вы поняли.

Мы разговорились, вскоре, естественно, о музыке, и выяснилось, что мой новый знакомый играет на гитаре в ансамбле со взрослыми дядьками из какого-то НИИ, они дают концерты и ездят на халтуры (так это тогда называлось)! Чтобы не ударить в грязь я в ответ наплел про то, что я, вообще то, супербарабанщик и до недавнего времени играл в супергруппе, а сейчас временно пребываю в творческом поиске.

Ну, так, поболтали и разбежались, а в начале декабря он нашел меня через деканат. Надо сказать, тогда в ЛЭТИ училось около 15 тысяч человек одновременно, и шансов случайно повстречаться у нас было мало, тем более, наш факультет территориально находился не там, где все остальные.

И вот он мне говорит, что, мол, у них случилась беда, скоропостижно умер барабанщик, а буквально через три недели начнутся предновогодние халтуры, то есть полная жопа, и только я смогу их спасти. Я, конечно же, согласился, хотя и предполагал, что шансов у меня никаких.

НИИ «Гипропроект» находился за мостом Александра Невского на правом берегу, как вы понимаете, Невы. В репетиционном помещении, которое располагалось в подвале, меня встретили двое солидных мужчин, я так думаю лет тридцати пяти или чуть старше, Сергей Велинзон и Сергей Радушинский, если ничего не путаю. Комната была забита всякими колонками, усилителями и стойками. Кроме того, присутствовала огромная двухмануальная «Вермона Формейшн» (электроорган Vermona Formation, ГДР) в деревянном корпусе, похожая на буфет с клавишами и, как потом выяснилось, весом килограмм сто, и полная ударная установка Трова (Trowa). Все это богатство на 90% было, конечно, казенным, так было принято в организациях – выделять безналичные деньги на культуру. И кое-кто кое-где тогда у нас порой находил способы использовать общественное в личных целях. Здесь как раз был именно этот случай.

Распространяя запах лука и устойчивого перегара с огромным динамиком наперевес, ввалился еще один участник коллектива. Его звали Тишкин (Тихон, что ли?), он был маленьким и чумазым и, как я потом узнал, заведовал всеми техническими вопросами в группе, плюс играл на бас-гитаре и работал кем-то в метро. Что-то мне подсказывает, что уж точно не машинистом поезда.