Александр Иванов - Рок-н-ролл инженера Иванова

Конечно, со временем ситуация менялась, появлялось много чего, умельцы-кулибины разные в этой сфере множились и, разумеется, активизировались спекулянты. И уже потом на разных этапах моего «творческого пути» любимыми темами разговоров среди музыкантов постоянно были как раз аппаратура и инструменты – у кого круче ревербератор или какой-нибудь энхансер, у кого в Ямахе или Корже голосов больше, чьи килоВатты мясистей звучат и у кого сколько дюймов динамики. Условно говоря, коллеги по цеху постоянно мерялись своим хозяйством, ну просто как пацаны в бане сами знаете чем. В общем-то, это имело свои резоны, поскольку, чем дороже оборудование, тем больше была вероятность сесть в хорошее место, хотя, были и другие пути… Ладно, что-то я отвлекся.

С местом сборищ разночтений быть не могло – у меня. У Вовы негде, у Игоря никак, там была не очень добрая старшая сестра, а у меня – раздолье: своя комната, родители на работе и сестра на продлёнке. Родители, кстати, не возражали, поскольку просто не представляли, видимо, что это будет такое (надо сказать, когда мы уже активно этим всем занимались, истошно вопили и грохотали, соседи оставались вполне лояльны, а кроме того, стены-то в нашем замечательном доме были и остаются толстыми). Да и вели мы себя, в общем, нормально, никогда не выпивали и дома не курили (почти).

Что же касается матчасти и распределения ролей в ансамбле, вопросы решились вполне себе логично. Вышеупомянутый «Мезон» стал источником звука для соло-гитары, ей управлял В. Петров, так же он, когда было надо, играл «на ритме́», а Игорь стал басистом без басовой, правда, гитары. Ее роль выполняла обычная со звукоснимателем, включенная в самодельную колонку его папы, которую он таскал из дома, благо было недалеко.

Что же касается меня, тут всё было сложно… Я практически ничего не мог – ни петь, ни толком играть ни на чем, хотя и являлся вроде бы идеологом и движущей силой всей этой затеи. Ситуация разрешилась просто и естественно – как же поп-группе без барабанщика – конечно никак. Я собрал ударную установку, вначале из подручных средств (конечно некоторые могут ехидно предположить, что из кастрюль – таки нет!): по особым параметрам подобранная картонная коробка, кресло, накрытое несколькими листами газет (неплохо имитировало ведущий барабан, ошметки бумаги, правда, летели в разные стороны, ну ничего) и небольшой тонкий железный лист от детского магнитного дартса, подвешиваемый специальным образом в качестве крэш-тарелки. Палки я купил, кажется, стоили они 1 рубль за пару. А несколько позже я построил барабан сам. В отделах музтоваров тогда продавалась кожа, свиная или чья-то еще, такие желтовато-коричневые неровно-круглые куски диаметром примерно метр, гадкого вида, пованивающие чем-то, вызывавшим ассоциации с зоопарком, благо, хоть без щетины. Дома я нашел большую фанерную шляпную коробку, видимо бабушкину, на нее, предварительно размочив, я и натянул этот биоматериал, закрепив бельевой веревкой. Когда кожа высохла, получилось просто изумительно – конструкция напоминала полковой барабан 19 века, а звук был как у литавры, что, в общем, неудивительно – принцип-то изделия был тот же. Тогда же примерно я попытался построить еще и банджо из гитарного грифа, купленного в «Юном технике» и большой банки из под селёдки. Я где-то прочитал, что американские переселенцы использовали именно их, но как-то не задалось, а потом тот же финал постиг затею с изготовлением цельнодеревянной электрогитары собственного проекта. Нет, видно не судьба мне было стать новым Страдивари.

Собравшись в первый раз, мы тут же начали записываться, благо вопрос репертуарной политики не стоял – что знали, то и пели – этакий фьюжн – что-то из советской эстрады, что-то из дворовых песен и, конечно же, было бы странно, если б мы не уделили внимание забугорным поп-хитам чисто на английском языке. Именно так: «чисто на английском», позже у нас это называлось петь «по Чехову» и как-то еще, и означало следующее: на слух снимались слова, записывались русскими буквами, и потом воспроизводились с разной степенью умения и наглости. В нашем случае получалось, конечно, не сильно похоже на оригинал, чтобы ни сказать больше, но нас устраивало. В те времена так делали практически все, ведь тексты взять было негде, да и знаниями зарубежных языков у нас в стране всё-таки не 100% населения могут похвастать, ну а мы тогда и подавно. Что, кстати, не помешало нам сочинить вскоре необыкновенно талантливую трёх-аккордную рок-композицию с совершенно новаторскими стихами:

Дую лайк зе рашн водка,

Дую лайк зе рашн водка.

Ес ай ду, ес ай ду!

Ай лайк зе рашн водка!

А еще тогда повсеместно делалось так: на музыку какого-нибудь иностранного артиста просто сочинялся русский текст, примерно подходящий по смыслу, что, впрочем, совсем не было обязательным. Вспомните хотя бы «Карлсона» «Поющих гитар» или «Поспорил старенький автомобиль» «Веселых ребят». А уж если говорить о самодеятельности, здесь вообще был полный вперед, ведь народных дарований у нас всегда хватало. Чего стоит хотя бы такая трактовка незабываемой «Venus»:

Хабарик, я нашел хабарик.

В туалете, на газете… и т. д.

Немаловажным моментом, конечно, было правильно назвать коллектив, и тут как-то всё забуксовало. Вокруг уже было полно всяких «Странников», «Гитар», «Братьев», даже «Большой железный колокол» был, если кто помнит. «Группой п/у Шуры Иванова» называться показалось уж совсем не прогрессивно, и тут Вова вспомнил какой-то мультфильм, где фигурировал несуразный ансамбль из лягух с гитарами под названием «Зеленые звезды». Больше в голову никому ничего не пришло, поэтому на том и порешили, прозрачно изменив имя, чтобы было меньше вопросов, на «Green Stars», трансформировавшееся позже в «Green Stars Menestrels». Хотя вопросы и всякие шуточки у публики все равно возникали, но нашим ответом, как правило, было уверенное: «Не еб… т!». Аргумент, согласитесь?

Уже на второй или третьей рекорд-сессии, а происходили они поначалу чуть ли не через день, возникла проблема. Володя, со всей широтой своего репертуара, состоявшего в основном из «англоязычных», хулиганских, блатных и каких-то вообще неведомых народных песен, ну просто никак не годился для исполнения лирики. Из-за хриплого голоса и разухабистой манеры у него все звучало в духе «Цыгане любят шубы…».

Игорь вообще не пел и отказался наотрез даже пробовать. Зато с радостью попробовал я, получилось, мягко говоря, так себе. Нет, конечно, лирический тенор-то присутствовал, но был он жидок и невнятен, кроме того, существовали явные проблемы с музыкальным слухом (они вообще-то так никуда и не делись, я просто вида не подаю). Поэтому, несмотря на здоровое раздолбайство и сугубо дилетантский подход, было принято решение укрепить коллектив еще одним членом. После недолгих кастингов им оказался наш одноклассник Сергей Галицкий. К сожалению, он погиб вскоре после окончания школы, разбился на машине.