Николай Бредихин - Эва ~ Вергилий. Коломенская дилогия

Вы довольно язвительно обрисовали ситуацию с журналом, описанием которой я столь неосторожно, «в прямом эфире» поделился с одной из своих коллег. Что ж, Вы правы. Сейчас даже в учебных заведениях, где преподаётся филология, этот вопрос неизбежно затрагивается. Нельзя писать в наши дни, тем более разменяв третье тысячелетие, так, как писали век или два назад. Те же «Португальские письма» были в этом отношении мощным, неожиданным прорывом. Ни одного лишнего слова, всё в «десяточку», какой контраст на фоне многотомных рассуждений и описаний, которые успешно дожили до нашего времени, и, по всей видимости, нас с Вами ещё переживут. Однако у меня и в мыслях нет и не было на кого-то обижаться. Наследие «социалистического реализма»: во всех изданиях сейчас выработаны свои каноны, которые, как кальку, накладывают на любое произведение и пренебрежительно затем качают головой – «слабо», «бесцветно», «ни в какие ворота не лезет». Что до ведущих издательств, то там выражаются ещё короче: «неформат».

Да и вообще, с тем же равнодушием с некоторых пор я отношусь и к публикациям в журналах. Конечно, если что-то само идёт в руки, отказываться глупо, но так, чтобы биться головой об стену… Только книги, причём желательно бумажные, а не электронные издания. Если не мне, то, может, Вольтеру поверите: «Журналы – это архивы пустяков».

Чем мне ещё Вас удивить? Да, я отказался от своего прежнего замысла: написать роман в письмах. Теперь «Эва» будет романом в рассказах и письмах. Необычный жанр. Но Вы сами привели меня к нему, обозначив основной темой нашей переписки Любовь. И не просто любовь, а любовь к Её Величеству Литературе. Так чем же в таком случае «Короткий роман» хуже «Фанатки»?

На какие Ваши вопросы я ещё не ответил?

Трактовка образа героини? А никакой трактовки, собственно, нет. Есть только любовь, которая опровергает один за другим все доводы разума.

Как можно определить, талантлив ли автор? Да хотя бы по тем двум рассказам, которые уже имеются в тексте романа, и тем, которые, возможно, мне ещё предстоит написать.

«Слабо», «бесцветно» – Вы тоже так думаете? Злые языки мне передали, какой ярлык в действительности возобладал: «аморально». Но аморальна в данном случае жизнь, а не поступки главных героев. Аморальны люди, которые вычерчивают специальные кальки, вытаскивают на свет божий устаревшие, замшелые каноны, чтобы оправдать своё собственное творческое бессилие. И уж совсем без стыда, без совести издатели и их прихлебатели-христопродавцы, которые в погоней за возможно большей выгодой устанавливают открыто на площадях, книжных прилавках, в умах тех, кто приходит к ним за знаниями, жизненной мудростью, пищей духовной, вычурные, а порой и полные истинного изящества прокрустовы ложа. Хотя логичнее: трижды прокляты пусть будут небожители, которые дозволяют им безнаказанно наживаться, издеваться, мазать дёгтем и вываливать в перьях Ту, что давно уже из Её Величества превратилась в глазах толпы невежд и недоумков в Её ничтожество.

Мой Сергей Колчин – солдат. А на войне, как на войне: реверансы отбрасываются в сторону. Он и его друзья бьются насмерть. За себя, за Истину, за Родину, за Любовь, уж простите за высокий слог, и только Бог им судья, и никто больше.

Мастер

Париж

Лихо, жёстко! Эко я Вас раззадорила! Больше не буду трогать Ваш рассказ, чувствую – наболело. Вернусь к своей скромной особе. Хочу спросить совета у мэтра, пока мы с Вами ещё не разругались насмерть. За курсовую работу я больше не беспокоюсь, дело с ней идёт как по маслу, но там, впереди, пусть и не скоро, куча других заданий. Больше всего с давних пор занимают моё воображение два любовных романа: Ивана Тургенева и Полины Виардо, Оноре де Бальзака и Эвелины Ганской. Может, на них и остановимся? Кстати, до сих пор в себя не могу прийти: как Вы расправились со знаменитой героиней Льва Толстого? Для Вас что – вообще нет авторитетов? А как же Татьяна Самойлова – лучшая Анна Каренина всех времён и народов, которая покорила своим обаянием весь мир?

Эва

Коломна

Ну что Вы, авторитеты для меня есть. Хотя бы та же Татьяна Самойлова. Особенно меня потрясло, как жестоко она за своё «обаяние» поплатилась. Полное забвение в самом расцвете жизненных сил и невероятного таланта. Наши отечественные палачи могли убить не только словом, но и молчанием. Тут даже и придраться не к чему. Но кино и литература – разные вещи. Есть у меня ещё сюжет небольшого рассказа, к которому я всё никак не решаюсь подступиться, ну а после него размышлениями об Оноре и Эвелине, думаю, мы и завершим нашу переписку. К загадочному чувству Ивана Сергеевича мне прикасаться больно. Что в нём было? Мазохизм, лебединая верность, навязчивая страсть, преклонение перед великим талантом? Дело исследователей такими вещами заниматься. Мне не с руки.

Мастер

Рассказ

Человек обязан быть счастлив.

Если он несчастлив, то он виноват.

И обязан до тех пор хлопотать над

собой, пока не устранит этого не-

удобства или недоразумения.

Л. Толстой

1

Я привык к одиночеству. Предыдущий брак настолько измотал меня, что даже на работе возможность посмотреть какой-нибудь телесериал или что-нибудь почитать из книжных новинок я давно уже предпочитал карьерному росту, хорошей зарплате. Сутки – трое: куда уж лучше? Особенно я ценил вечерние часы и выходные дни, когда сводилась к нулю вероятность того, что меня может побеспокоить начальство.

Эх, достать бы и сейчас из тайника новенький телевизор «Самсунг», на который мы сложились нашим маленьким, но дружным коллективом, и посмотреть какой-нибудь свежий боевичок или мелодраму. Знакомые ребята без устали качали их из Интернета. Угораздило же меня нарваться на такую дуру!

Стажёрка… Я когда-то преподавал, поэтому совсем зелёных новичков отдел кадров старался направлять именно ко мне. Я достаточно подробно, хоть и нудно, объяснял не только особенности работы, компьютерные программы, но и обговаривал все подводные камни, которые могли возникнуть у них в отношениях с администрацией, даже давал скопировать билеты и ответы на них для аттестации, которую мы ежегодно проходили.

Я сказал «дура» исключительно по двум причинам. Стажёрка была одета как на вечеринку, хотя в моей «избушке» холод стоял такой, что я всем видам дресс-кода предпочитал пару-тройку надетых, как слоёный пирог, тёплых штанов, толстовку и телогрейку.

Одни полы чего стоили! Просто ещё при социализме, не мудрствуя лукаво, землю залили цементом, а сверху постелили линолеум. Пролетарский конструктивизм – ничего лишнего! Зимой торжественно запускался маломощный электрокотёл, но по большому счёту он не спасал.