Анна Голицына - Явления ночи пред ваши очи. Сборник фельетонов

– Да не знаю я что…. Вот ведь не умею-то ничего, а полиция это всё же не моё, нет.

– Свет, продавцам больше платят, чем вам здесь. А там и образование не нужно. Пойди, устройся, ипотеку возьмёшь.

– Опыта у меня-то нет, – вздохнула сержант полиции.

– Да какой там, опыт… – вознегодовала было приятельница, но сдержалась.

– Вот Юрец-то ипотеку хочет взять в соседнем доме. Выгодно. Сейчас вот за 2 возьмёшь, а потом она 4 млн будет стоить. Ну, жильцов пустить. Мы с ним говорили об этом, – Света опять замолчала, уже со значением, давая понять, что Юрец, наконец, собрался уйти от жены, к ней, чтобы заработать статус третьего Светкиного мужа. Двое давно покинули её, оставив ей после себя на память двух дочерей. Одну из них она благополучно спровадила замуж, а вторая в свои шестнадцать лет обещала сделать сержанта, не достигшего и сорока, бабушкой. В интернат никто забирать нерадивую дочь не хотел, сетовала Светлана.

– Свет, но дом могут и не достроить… Сколько сейчас обманутых дольщиков…

– Да как не достроят, ведь другие-то достроили.

– Другие достроили, а на этот денег не хватит.

– Достроят, – с убеждённостью малограмотного пахаря, точно знающего, что гром и молния это происки Божии, ответила приятельница и снова замолчала. Говорить было больше не о чем, но к счастью подошла ещё одна сотрудница побойчее, дабы поделиться в женском коллективе сплетнями о сексуальных пристрастиях командиров, о которых ей по всему было известно не понаслышке. Прибывшая в конный полк засобиралась, тем более, что о лошадях разговоры не велись, всё больше о бытовых проблемах, а приходила она ради коней, которые смотрели из-за железных прутьев, каждый по-своему. Кто игриво, кто зло, кто печально…

Света молчавшая, пока коллега весело трещала о виденной записи в интернете, на которой командир совершал действия развратного характера, совсем расстроилась, когда их приятельница из другого мира уже надевала пальто, чтобы вернуться в эту свою медиа. Они общались какое-то время пока Аня приходила к ним ради полюбившегося и всеми брошенного коня, а потом ещё чуть-чуть пока каждая не отправилась в свою привычную жизнь.

Вот и сейчас глядя на полнеющую и дурнеющую, некогда миловидную Светлану, руки которой были необратимо испорчены тяжёлым трудом, а в глазах светилась одна единственная мысль – зацепиться за очередные брюки – Аня точно знала, что Света никогда не заедет к ней в гости, да и вряд ли позвонит. В глазах Светика как и всегда таилась печаль и обречённость, будто бы она заранее точно знала, что новый супруг – молчаливый и деловитый Юрец – сделает её крайне несчастной, будет бить, пить или придумает какой-то другой способ надругательства над ней, но она всё стерпит как и всегда. И вот за приятельницей уже закрылась тяжёлая серая дверь воинской части и Света только и запомнила, что синюю шляпку и такое же синее пальто, которое она также могла позволить себе купить, но не делала этого. Ведь негоже ей так одеваться.

***

Задолго до того момента как Светлана в последний раз увидела синее пальто и шляпку, после чего уныло побрела в своё бытие, она весело скакала на старом белом рысаке на ипподроме в Рязани и будущее виделось ей значительно более радужным, чем годы спустя. Но уже тогда она будто специально выбрала себя самого злого коня, замучившего своей страстью кусаться всех подряд – от тренера до конюха. Так как резвость его была на нуле, то Воробей был отдан в учебную группу, где на тот момент обучалась мастерству верховой езды будущая сотрудница московской конной полиции.

– Я не могу его бросить, – ответила она тренеру, предложившему сменить лошадь после того как заметил кровоподтёки на предплечьях у девушки от конских зубов. Свете показалось, что в глазах спортсмена промелькнуло уважение к её верности коню, приносившему ей такие страдания. И хотя даже в качестве учебной лошади, Воробей мало что мог дать начинающему всаднику, Света не стала от него отказываться. Тем более что замеченное уважение в глазах тренера, которое она истолковала именно так, ей крайне импонировало. В действительности Данила уже тогда подумал, какая замечательная из этой пухленькой девчушки выйдет жена, просто идеальная, готовая сносить все мужнины капризы. И уже через некоторое время после того как лишил девственности начинающую всадницу, предложил ей переехать к нему, дождаться её 18-ти лет и пожениться. Надо ли говорить, что ещё вчерашняя школьница была на седьмом небе от счастья? Двадцатипятилетний парень казался ей очень взрослым, а имеющейся у него статус кандидата в мастера спорта делал его особой удачей, которую она схватила если не за хвост, то за хлыст уж точно.

Позднее Света вспоминала бурную страсть, переросшую в безрадостное существование в крохотной коморке, что располагалась прямо над конюшней, где из бытовых удобств была только плитка, да умывальник. Но именно здесь суждено было родиться старшей дочери, имени которой спустя двадцать лет Света даже не называла. А зачем, коли та уже устроена? Скуку, от которой маялась Света в коморке над денниками, не развеяла даже новорожденная. Целыми днями она сидела и смотрела на скаковой круг, зевала, подпирая пухлым кулачком милый подбородок, ждала мужа, всё меньше проявлявшего интерес к её телу и заглядывалась на новоприбывающих спортсменов.

В один прекрасный день, когда она гуляла вдоль скакового круга с малышкой, ей встретился хорошо одетый мужчина, который очевидно случайно оказался в этом совершенно особом мире конных страстей. Пётр Ильич совсем не походил на привычных Свете мужчин. Носил чистую рубашку с коротким рукавом, брюки со стрелками, пусть и дешёвого покроя, но брюки, а не замызганные бриджи. И от рода его деятельности веяло чем-то успешно-западным – мерчендайзер. Света так и не научилась правильно выговаривать это слово. Зато достоверно знала, что её новый любимый, а как внимательный читатель уже догадался, Пётр Ильич уже через час после знакомства лихо перешагнул в эту категорию мужчин в жизни нашей героини, объезжал все окрестные супермаркеты и, волнуясь до потения ладошек, выставлял сухие супчики их компании в нужном порядке на нужной полочке. Ничем другим съестным в розницу крупная международная компания больше не торговала. Все остальные предметы бытовой химии находились в ведении других мерчендайзеров, и каждый отвечал за правильное место своего шампуня, мыла, чистящего порошка. Ну а Пётр Ильич за сухие, растворимые в кипятке супчики со вкусом брокколи.

Когда настало время засунуть почти голые, лишённые волосяного покрова ноги обратно в дешёвые серые брюки, дверь в каморку раскрылась, после чего Светлана познала всю глубину гнева кандидата в мастера спорта. Ударом кулака был сбит с ног новый любимый, после чего Данила взялся за нерадивую супругу. Бросив её на пол, он с наслаждением нанёс первый удар грязным, испачканным в навозе ботинком. В тот момент у Светланы проскочила мысль – всё же любит! – после чего она потеряла сознание. А когда очнулась, то обнаружила, что лежит на лестничной клетке рядом с дочуркой в свалке вещей, которые отчаянно кудахча пытался разложить по пакетам мерчендайзер со стажем. Можно сказать выполнял свою работу, разве что на сей раз он столкнулся не с полками в магазинах и не с привычными супчиками, оттого и квохтал как наседка.