Иван Караванов - Великая Игра: три души, два мира

– Да, я забыла – бабушка перестала гладить шёрстку своей дочери – со всем этим, а ведь как раз истекает срок, когда должны были бы прибыть родители наших гостей. Но может быть – она, видно, не собиралась выползать и решать этот вопрос немедленно – они могут потерпеть ещё немного, ведь у них обширные угодья.

– Старейшина, – ламия была непреклонна – люди сократили их территорию вырубанием лесов. Они с ними воюют, но сейчас они не хотят вести боевые действия, им нужны все имеющиеся в их распоряжении территории. Нам пришёл ультиматум: чтобы мы в кратчайшие сроки убирались отсюда. Когда у них начинаются эти сезоны они становятся агрессивными и с ними невозможно договориться. Сейчас в войне с людьми участвуют огненные и лавовые сущности, дриады и кентавры, с переменной регулярностью, и другие существа тоже иногда вступают в конфликт.

– Ты что, – бабушка старалась говорить тихо, так как её дочь заснула – хочешь, чтобы наше племя влезло в это? Во-первых, мы ни разу не участвовали в конфликте, во-вторых, нас и так практически изничтожили.

– Вот именно, – ламия тоже шептала – уничтожили, потому что мы сидели на хвостиках смирно.

– Мы ни разу – бабушка не переставала, хоть и негромко, но бить хвостиком о землю – не боевые особи, мы никогда не применяли силу. Зачем мы попросили защиты, да потому что мы не видим другого пути. У нас есть ещё молодняк, у нас есть ещё надежда, нам нужна только крепкая защита.

– Ламии – вторая тоже начала бить хвостиком – должны быть независимы и держаться отдельно от другого племени, а вы хотите нас продать.

– Ты что? – бабушка замерла – Мы же с ними договаривались только на время, до той поры, когда у нашего молодняка пойдут кладки.

Так они проговорили и простучали хвостиками до пяти часов, пока в шалаш не заползли двое наглых змеёнышей.

– Мы хотим есть, – начал наг – вы что – едите один раз в день? Это недопустимо.

– Да, мы удивляемся, – поддержала его злая кобра – как вы ещё ползать при этом умудряетесь.

– Еды у нас нет, кроме этой. – бабушкин голос опять звучал робко – Моя прабабушка помнила ещё те времена, когда мы ползали свободно, до людей. Но, когда пришли люди, она была молодой ламочкой и еле спаслась. А сейчас у нас у всех практически только этот лес и остался.

– А вы ещё – стал наползать молодой наг – этого взяли к себе, его сородичи сколько наших убили!

Злая кобра молча занесла хвостик и огрела им своего брата, он не ожидал этого и даже упал.

– Брат, не сейчас, я есть хочу, ты мне надоел, я с тобой делиться не буду. Пусть он полежит, дайте мне еду! – она начала ко всем приставать, даже к спящей маме.

– Ну, поползём на склад, там у нас запасы хранятся – растерявшись от такого напора, сказала бабушка потерянно – на чёрные дни, мы их регулярно пополняем.

Пока бабушка спорила со второй ламией, я немного поспала, но, когда эти двое вползли, то разбудили меня. Да ещё злая кобра начала всех донимать, я решила как-нибудь действовать, но что я могла – лишь закричать, что я и сделала, и потянулась ручками к шёрстке бабушке.

– Он хочет с вами. – вторая указывала на меня – Кстати, старейшина, я слышала слухи, что древний суккуб пробуждается.

– Давно ходит легенда, – бабушка задумалась и машинально взяла меня на руки – что когда-то мы собрались и запечатали мощного суккуба, убить его у нас не получилась, даже ифрит не смог, но это было больше двух тысяч лет назад.

– Нам тоже – наглой ламии не терпелось отправится за едой, она крутилась на хвостике около выхода – рассказывали эту легенду, говорили, что наше племя тоже принимало в этом активное участие.

– Даже – брат злой кобры очнулся – среди нашего племени была героиня, она помогла нагу племени, который пожертвовал своей жизнью для того, чтобы союзу выиграть время.

– Вторая, – тихо проговорила бабушка около выхода – проводи его к загону, скажи, что сестра принесёт ему еды.

Мы выползли из шалаша и поползли на север. Вскоре мы достигли места, где было расположено здание, построенное из веток и соломы, оно стояло на сваях, опирающихся на платформу.

– Ох, – удивилась злая кобра – вы умеете делать не только шалаши, но и здания, впрочем, тоже похожие на шалаши.

– Этому строению тысяча лет, – в бабушкином голосе слышалась гордость – оно было построено во времена, когда моя прабабушка была старейшиной. Осторожней, лестница очень хрупкая, не дави на неё сильно.

– А как – кобра остановилась около лестницы – тогда вы забираетесь?

– Нам приходится контролировать мышцы в хвостиках, чтобы не давить ими, это немногие могут делать, только я и моя Вторая.

– Значит мне туда не попасть. – в голосе злой кобры удивительно сочетались наглость и грусть.

– Лучше не ползать туда, я сама вам вынесу, что вы хотите.

– Нет, – резко перебила кобра – я хочу сама выбрать! – она посмотрела на дверь – Ладно, я не буду заползать, но использую длину хвостика, чтобы заглянуть и скажу вам, что брать.

– Кстати, – смиренно спросила бабушка – вы не хотите что-то выбрать из еды и для своего брата?

– Нет. – коротко и резко ответила кобра.

Бабушка подползла к лестнице и приготовилась заползать на неё. Вдруг земля задрожала, послышался гул и пошёл пепел, даже плотно сомкнутые кроны деревьев не смогли удержать его. Как я уже говорила, кроны переплетались так густо, что солнечный свет почти не проникал сквозь них, тут было сумрачно даже днём, а ночью вообще ничего нельзя было увидеть. Ламии могли тут ориентироваться только благодаря своим фосфоресцирующим глазам.

– Сейчас – уверенно сказала бабушка – нам лучше вернутся, это ифриты или же вулканические сущности, люди не будут пока действовать, а вот они могут быть недовольны. Видно, ифрит уже добрался до них.

– Я хочу есть, – опять заныла кобра – мне плевать на них и, вообще, что они хотят – вмешиваются в дела наших племён!

– Подержи его, – бабушка передала меня ей – я быстро, а вы ползите к загону. Я принесу чего-нибудь для всех, нельзя оставаться вне лагеря под пеплом, да и в лагере не безопасно – что им в голову взбредёт, если у них вообще есть головы.

Злая кобра молча уползла, покачиваясь на хвостике. У неё получалось это неплохо, если бы я знала, как танцуют ламии, можно было сказать, что это танец. Было совсем темно, ничего не разглядеть, но ползла она довольно уверенно, хотя у неё и не было светящихся глазок. Было уже около семи часов вечера. У загона ползала из стороны в сторону мама, её было видно довольно хорошо, потому что там собрались все ламии племени, всё пространство подсвечивалось их глазами. Вперёд выползла Вторая, как я назвала помощницу старейшины, я отличала её по чёрным и бурым пятнам не очень правильной формы на шерсти.