Иван Караванов - Великая Игра: три души, два мира

– Где старейшина? – закричала она сразу на злую кобру, но в голосе её всё же чувствовалась некоторая робость – Из-за пепла, который покрыл почву, нам трудно ползать, она должна быть здесь на случай прихода существ. Никто их не видел и мы не знаем, на что они в гневе способны. И зачем я вам это говорю? – видно Вторая была очень взволнованна и плохо соображала, что говорит.

– А можно мне – подползла тихонько мама – моего нага?

Злая кобра спокойно передала меня и молча заползла в загон. Вот брат её там не был спокоен.

– Да что это такое? – он нервничал и не знал, куда девать все свои руки, а мама развернулась и смотрела на них – Везде лежит этот пепел, как снег. К нам иногда забредали отбившиеся от стада кентавры, – он был на взводе и разговаривал сам с собой – они рассказывали о снеге, говорили, что он холодный, а этот пепел обжигает.

– Брат, – злая кобра опять огрела его своим хвостиком – помолчи, из-за тебя всё ещё хуже становится.

– Вот где все, – послышался сзади голос бабушки – ну давайте поедим что ли, не бойтесь, моя прабабушка как-то ползала к ним, она рассказывала, что они не очень свирепые, а только притворяются такими, им нет дела до того, что происходит вне их вулканов. Они сейчас просто хотят показать всем, что активно участвуют в борьбе против людей.

Бабушка поставила корзинки на землю, а точнее, на почву, покрытую пеплом. Наверняка, пеплом была покрыта большая часть леса.

– А как быть с этим пеплом, – Вторая, видно, приходила в себя и говорила уже более-менее нормально – он ведь не исчезнет, куда его девать-то?

– Вот и хорошо, – бабушка говорила спокойно, как и полагается старейшине – цветочкам он пригодится, они могут переработать его своими корнями, у нас будет много нектара и богатый урожай на десять лет. – она хвостиком начала первая доставать и есть ягоды и разные фрукты – Вот только увеличится и число мандрагор.

Все ламии сгруппировались около корзинок и тоже начали есть. Бабушка хвостиком оттащила несколько корзинок к загону и поставила перед мамой. Мама взяла их и заползла в загон.

– Давайте – сказала она, обращаясь к молодняку – есть в тесном кругу.

Вот этот круг и окружил её. Она уложила свой хвостик колечком, опустила на него тело и стала есть вместе со мной. Она держала меня на руках, кончиком хвостика брала ягоды и фрукты, некоторые ела сама, а другими кормила меня. Молодняк сгруппировался вокруг неё ещё теснее и с аппетитом поглощал содержимое корзинок. Она ещё выжимала хвостиком из фруктов сок прямо мне в рот, который я держала открытым. Я слышала бормотание взрослых ламий, но различить ничего не могла. Даже злая кобра была в этом тесном кругу, она перемалывала еду просто как мельница.

– А вам можно ползать-то, – спросила бурая ламия – а то я слышала, что перед тем, как выкладывать яйцо, ползать нельзя.

– Нет, можно. – ответила мама, а все ламии прямо прильнули к ней, чтобы не пропустить ни слова – Ползать можно, но правильно, нужно, чтобы при этом хорда находилась к месту прикрепления яйц под правильным углом. Нужно немного раскачиваться, когда ползёшь, чтобы яйца не слёживались, для того, чтобы они правильно выходили при кладке.

– Мне это не интересно, – сказал наг с четырьмя руками – я только хочу повзрослеть и выползать на охоту.

– Значит, вы питаетесь – наглость злой кобры не знала предела – ещё и дичью, зачем же нас обманывать?

– Нет мы не обманывали. – от такого нахальства он даже стал слегка заикаться – Когда были живы взрослые наги и нас было больше, каждый наг охотился не для племени, а только для своей семьи. Из-за того, что мы были не агрессивны, люди нас сразу вытеснили и нам приходилась питаться тем, что есть, чтобы выжить. Мы так привыкли.

– Это нам старейшина рассказывала, – сказали синхронно две ламочки с кофейным оттенком шерсти – она говорит, чтобы мы передавали знания следующими поколениям, а то из-за людей многое было потерянно и забыто. Люди хуже паразитов. – сказала одна из них, и я считала, что она права.

Люди всё умудряются изгадить, где бы они ни появились. Особенно европейцы и потомки преступников, которые гордо себя называют американцами, хуже их в том мире откуда я появилась, пожалуй, нет. Я всегда выделяла японцев, которые привержены своей исконной религии и старине. Вот так мы все поговорили и заснули: мама – в центре, а все ламочки и наги вокруг неё. Проснулись мы от воплей брата злой кобры.

– Да как вы посмели всё съесть, я вижу корзины, но еды в них нет! Вы всё сожрали, что ли?

– Брат, – злая кобра лишь приподняла голову, которая лежала на хвостике какой-то ламочки и крикнула во все свои лёгкие, или что там у них – если бы ты вёл себя нормально, я б тебе оставила.

– Да как – он встал над ней на хвосте и развёл всеми руками – ещё нормальней то?

– Брат, – сонно проговорила злая кобра, глаза её закрывались, я смотрела на всё это с рук мамы, которая тихо спала, как и все ламочки и наги – скоро будет мясо.

– Ох, для этого я готов поголодать пока! – из его рта начала струиться слюна – Когда будет мясо-то?

– Брат помолчи, дай поспать! – она подняла свой хвостик кверху и начала им мотать в воздухе – После того, как родители приедут и уедут отсюда, спустя какое-то время. А, если ты сейчас не угомонишься, я тебя принудительно отправлю в сон.

– Но я всё же хочу есть! И что это значит – «спустя какое-то время»?

– Брат, ты ничего не знаешь и не понимаешь, – злая кобра укладывала свою голову на хвостике шерстяной ламии – я не буду тебе сейчас объяснять, вот когда родители приползут, тогда и узнаешь.

Злая кобра замолчала, видно снова заснула. А он стоял на хвосте с таким грустным видом, что я не выдержала и протянула ему маленький фрукт, запутавшийся в маминой шерсти. Он взял его.

– Вот что приходится жевать!

Он пополз прочь от нас. Все продолжали спать, я выворачивала голову, чтобы посмотреть, где же взрослые ламии, но ничего не смогла увидеть. Когда все начали потихоньку просыпаться, по-моему было уже 15 декабря, воскресенье, часов пять утра.

– О, я чувствую, что скоро нужно откладывать яйцо – говорила мама сама себе, раскручиваясь на хвостике и поднимаясь.

А вот мне было очень любопытно, но я ни у кого не могла спросить. Почему у неё осталось одно яйцо, ведь она уже делала кладку, которую уничтожили вместе с остальными? А тут откуда не возьмись образовалось ещё одно яйцо и оно уже готово к выкладке! Она поползла к выходу из загона, под её хвостиком разлетался пепел, а вокруг, как парное молоко, стоял туман.

– Давненько я не вставала – говорила она тихо – на туманном рассвете.