Людмила Колбасова - Память сердца

Ляля не вошла, а ввалилась в квартиру и дала волю слезам, тонко по-бабьи подвывая. Пережившим нечто подобное, эти страдания кажутся смешными, а переживающие чувствуют, что весь мир обрушился на них.

– Господи, что с тобой? – мать упала перед дочкой на колени.

– Он уехал, – рыдала девушка, – он уехал!

И вдруг она увидела вокруг себя собранные сумки, баулы и чемоданы. В квартире всё было перевёрнуто вверх дном.

– Кто-то уезжает? – всхлипывая, спросила.

– Ты с бабушкой.

– Я с бабушкой? – не поняла она. – А где Мурка?

– Выкинула, – сказала, как отрезала, мать, – не до неё сейчас.

Полными слёз глазами девушка смотрела на постаревших испуганных и суетливых родителей. Жалость к ним, любовь и одновременно какая-то ненависть за то, что именно они лишили её счастья первой любви, смешались и выплеснулись злыми обличающими словами, переходящими в крик. Сжигающая изнутри боль, разрывала сердце. Её бросили, её предали, не поняли… все вокруг чужие… Выплеснув всю горечь трагических переживаний и страх неизвестного будущего, обвиняя и мать, и отца в ненасытности и равнодушии к ней, громко хлопнув дверью, она выбежала на улицу. Котёнка нашла на первом этаже под батареей. Его действительно выбросили за порог подъезда, но с кем-то входящим он прошмыгнул обратно.

– Родная моя, Мурочка, – Ляля прижимала кошечку к груди, а та от счастья урчала, пытаясь лизнуть хозяйку в лицо. Девушка чувствовала в ней частичку Игоря, и ей становилось спокойней.

Домой она не пошла. С котёнком за пазухой вновь поехала к Игорю.

Зачем? Да потому что влюблённое сердце созрело довериться мужчине. Родители, которые были оплотом крепости её жизни, отошли на второй план, освободив место создаваемой новой жизни, имеющей обыкновение виться нескончаемой спиралью.

Был уже поздний вечер, когда она, волнуясь, осторожно нажала на кнопку звонка. Дверь открыл Игорь. Удивился и очень обрадовался её приходу. Ляля долго, перескакивая с одного на другое, рассказывала о навалившихся на неё неприятностях. Про возможный арест отца, про свой отъезд с бабушкой, о выброшенном котёнке… И о том, как весь вечер его ждала. Она плакала и тело сотрясала нервная дрожь.

– Твоя мама знает, что ты у меня? – взволнованно спросил Игорь.

– Нет, она вообще о тебе ничего не знает.

– Ты обсохнешь, попьёшь чаю и поедешь домой. Я отвезу тебя.

– Нет, я останусь с тобой…

Они сидели на кухне и пили чай. Ляля была одета в мягкий байковый халат мамы Игоря, а её промокшие вещи сушились на верёвках в кухне. Игорь рассказывал о себе. Он мечтал быть то философом, то музыкантом и, не найдя себя, решил отдать долг Родине. Рассказывал, что давно живёт вдвоём с матерью, о гибели отца, военного лётчика, могила которого осталась далеко, в закрытом военном гарнизоне.

Ляля видела, что, если по годам они были почти ровесники, то по жизненному опыту Игорь был старше, умнее и рассудительнее неё. Она доверяла ему, чувствовала себя с ним в безопасности.

И, очарованные друг другом, они вновь целовались, и безрассудство молодости, и первая влюблённость, и жар в крови играющих гормонов, привели их к апогею любви. Взрыв эмоций, огонь желания и наслаждения… Ляля лежала, не открывая глаз, и медленно возвращалась в реальный мир, Игорь вопросительно и грустно смотрел на неё.

Праздник закончился. Пора возвращаться домой.

Они клялись в вечной любви и вечной верности. Ничего нового нет на земле. Но для них всё было впервые…

– Я буду ждать тебя!

– Я тебя никогда не забуду!

4

Вагон мерно покачивался, и Ляля, грустно глядя на мелькающие за окном тёмные, напитанные холодными дождями, осенние пейзажи, вспоминала ещё совсем недавнее прошлое, как сон, как сказочное видение. Она не верила в происходящее, сердце не принимало насильственную разлуку с любимым, и безнадёжностью была заполнена страдающая душа. Неизвестность будущего пугала, и сердце сжималось в комочек.

В купе было жарко, но окно не открывали из-за бабушки, которая боялась простуды, а дверь в коридор – в целях безопасности. В чемоданах и коробках, для виду небрежно перевязанных, а на самом деле запакованных как швейцарские сейфы, перевозили, опасаясь конфискации, наиболее ценные вещи. Меха, старинные иконы в серебряных окладах, антикварные гравюры и акварели и много других ценных вещей, в которые вкладывались лишние деньги семьи. Золотые изделия с драгоценными камнями зашили в пояс бабушкиного жилета. Она терялась, от волнения забывала, куда и зачем они едут… Затем память к ней возвращалась, и тогда она начинала плакать, по-старушечьи сморкаясь и причитая. И только Мурке было хорошо. Свернувшись комочком под боком у хозяйки, она крепко спала, подёргивая во сне лапками.

Из динамика звучала популярная песенка Олега Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», а Ляля слышала Игоря – его тихий густой бархатный обволакивающий голос.

Эту песню он пел, аккомпанируя себе на гитаре, в день рождения: «…И всё же с болью в горле мы тех сегодня вспомним,

Чьи имена как раны на сердце запеклись.

Мечтами их и песнями мы каждый вдох наполним…».

Ляля вспоминала и считала эти предстоящие два года разлуки в месяцах, затем в днях, часах, минутах… Сбивалась и вновь считала. И верила, что они обязательно будут вместе.

А поезд неумолимо увозил их всё дальше и дальше от родных мест на северо-восток. Осенние пейзажи сменились зимними…

Через несколько суток на вокзале чужого далёкого города их встречал внучатый племянник бабушки.

А в это время Игорь, в старой одежде, как все призывники того времени, ждал распределения на сборном пункте.

Ляля тоже вспоминалась ему чудным дивным сном…

Приближалась весна, но в N ещё хозяйничала зима – здесь она была снежной, морозной и долгой.

Ляля медленно, боясь поскользнуться, шла из института по утоптанной тропинке к бабушкиному дому. Чем ближе подходила, тем сильнее билось её сердечко, и она издалека пыталась разглядеть в дырочках почтового ящика долгожданное письмо.

Но его не было. Не знала Ляля, что предприимчивая бабушка тайком выбрасывала первые весточки молодого солдата, считая его предвестником всех бед в семье и невольным символом развала налаженного годами быта. А потом писем не стало. Не знала девушка, что послали молодого бойца служить в Туркестанский военный округ, а затем в 40-ю общевойсковую армию, которую в прессе называли ограниченным контингентом советских войск в Афганистане. А ещё писали, что ограниченный контингент помогает местным афганским дехканам строить водопроводы и дороги. Скрывали, что это была полномасштабная многолетняя жестокая война среди гор на чужой земле.