Людмила Колбасова - Память сердца

– Спасите! – крикнула, но получилось тихо, хрипло, и она заплакала, продолжая крепко держаться порезанными в кровь руками за какой-то корешок. Туман становился гуще, уставшее маленькое тельце неистово терзали комары. Река под ногами казалась бездонной.

И вдруг она услышала голос.

– А что ты тут делаешь? – нежданно-негаданно, словно приведение, из тумана вышел мальчик. – Давай руку.

Ия протянула ручонку и судорожно сжала его ладошку – тёплую, мягкую, широкую для такого маленького человечка, и надёжную. Он сопел, пыхтел, но уверенно тащил по обрывистому берегу вверх застрявшую в вязкой грязи незнакомую долговязую девочку.

Они поднялись на луг. Остановились перевести дух.

– Зачем к этому берегу пошла, глупая, здесь же он крутой и слизкий.

– Я… посмотреть хотела, – промямлила Ия и заревела в голос.

– Хватит нюни распускать, – рукавом своей рубашки мальчик заботливо вытер ей слёзы. – У, как тебя комары покусали!

Снял свою курточку и набросил девочке на плечи: «Меня Сашкой зовут, а тебя как?»

Так они познакомились. Саша жил в деревне, что ютилась в стороне от дачного посёлка. Недавно ему исполнилось десять лет, и он считал себя достаточно взрослым. Ия была на год старше.

– Ну, потёпали, – он взял девочку за руку, и она безропотно подчинилась, – а я слышу, вроде котёнок у воды пищит, а это ты… смешная такая… босая и по уши грязная…

Дома рыдала мама, суетились соседи, пахло валерьянкой и неустанно звонил телефон. Командовал поисками ребёнка Вадим Сергеевич. «Ах, ты ж негодница!», – закричал было он, увидев Ию, но его перебил радостный материнский вопль. Поднялась суматоха, и на Сашку никто не обращал внимания. Он бы, конечно, уже ушёл, но надо было забрать свою курточку.

– Это Саша меня спас, – постоянно повторяла, рассказывая про свои злоключения, Ия, и мальчика, наконец-то, соизволили заметить. Вадим Сергеевич, бросив на него высокомерный оценивающий взгляд, великодушно кивнул и, небрежно всучив в руки куртку, выпроводил вон: «Иди домой, мальчик, иди домой – не до тебя сейчас».

– Зачем вы так – если бы не он, я бы утонула! – закричала, обидевшись, падчерица, и побежала следом: «Саша, Саша, приходи ко мне завтра. Мы же теперь с тобой друзья, да?» – спрашивала она, заглядывая в карие с крапинками глаза, и оправдывалась, что это всего лишь отчим. «Я знаю, что такое отчим», – мальчишка понимающе кивнул и пообещал завтра быть.

– Саша мой друг теперь, он спас меня, – вернувшись в дом, радостно сообщила Ия, и обвела всех измученным сонным взглядом.

– Хорошо, хорошо, – замахал руками Вадим Сергеевич, – для таких, как он, это не подвиг. Простой деревенский парень, да ему что грязь, что туман – не помеха в жизни. Дружите, может тебя, неумёху, чему-нибудь полезному научит.

Утром следующего дня Саша ждал Ию, сидя на брёвнах, сложенных вдоль забора. Девочка ночью спала плохо, вскрикивала – всё ей чудилась коварная река в тумане. Она хватала маму за руку, но тонкие нервные пальцы были холодными и безвольными. Они были не надёжными. Под утро успокоилась, а проснувшись ближе к полудню, сразу спросила про Сашу.

– Ждёт, с утра уж сидит за воротами, – пробасил на весь дом отчим, и Ия, не переодевшись, в ночной сорочке выбежала на улицу.

– На, – мальчик достал из-за пазухи два больших зелёных яблока, и протянул их девочке, – это самые лучшие во всём районе.

– Ух ты! – засияли её глаза от восторга.

Дети быстро подружились. Редкий день не встречались, и каждый раз Саша приносил Ие яблоки. Они действительно были необыкновенно вкусными и сочными, а ещё столь красивыми, что казались ненастоящими. Девочка, получая гостинцы, всегда была рада, а мальчик очень уж старался ей угодить.

Что связало этих маленьких, совсем непохожих друг на друга ребятишек – городскую изнеженную девочку и бесстрашного сельского пацанёнка? Возможно, душевная обездоленность, чистота детских сердечек, – кто знает, но подружились они крепко. Её слабость давала ему возможность проявлять истинно мужское, заложенное природой, чувство лидерства, снисходительную заботу. Она же чувствовала так необходимую всем женщинам защищённость. С ним было не страшно и не скучно.

Сашка открыл Ие дверь в отчаянно-счастливое босоногое детство, о котором она читала в книгах и не смела даже мечтать. Уже через месяц она переплывала речку Переплюйку, в которой чуть было не утонула в тумане, и прыгала наравне со всеми в воду с тарзанки. Научилась отличать съедобные грибы от несъедобных, замазывала раны соком чистотела и заклеивала их подорожником.

Когда у Вадима Сергеевича закончился отпуск, и Ия осталась с мамой, дети почувствовали себя ещё свободней. Каждый вечер они сидели на крыльце, и Ия рассказывала Сашке прочитанные прежде книги – сейчас ей читать было абсолютно некогда. Саша слушал с интересом и восхищался тем, как много она знает. Его иногда приглашали зайти в дом, но он решительно отказывался – понятливый был и гордый. Не забыл, как пренебрежительно взяв за плечи, его выставили из дома вон.

Как-то раз Саша принёс полную корзину яблок, а надо заметить, что жил он не близко. Пришёл весь взъерошенный, уставший, но радостный настолько, что смеялся просто так – беспричинно, и с ним смеялись все – и мама, и Ия, и старая тётка, что осмелилась приехать погостить в отсутствие хозяина. И надо было такому случиться – именно в это время вернулся на дачу Вадим Сергеевич. Поддавшись общему веселью, он сделал памятную фотографию детей. С аппетитом хрустел яблоками, восторгаясь их отменным вкусом, и спросил у Сашки, где он их берёт.

– Я согласен покупать эти чудесные яблоки, но только у хозяина, – важно так сказал.

– Они не продаются, – опустив взгляд, недовольно произнёс мальчик, – это для Ии.

– Ишь ты, какие высокие чувства, но сам-то ты их где берёшь? И чего глаза прячешь, а? Воруешь, поди? Отвечай!

– И не ворую вовсе.

– Тогда ответь мне на вопрос: где ты берёшь эти яблоки? Ты должен мне сказать правду, – полный и лысеющий, неприятно потный, Вадим Сергеевич жёстко чеканил слова.

– Он ничего тебе не должен, отстань от мальчика, – вступилась мама и позвала к столу. Саша ушёл. И все вмиг стали серьёзными и грустными, и у всех испортилось настроение.

– Почему вы ни разу не пригласили Сашу отобедать с нами? Почему вы не разрешаете пускать его в дом? – Ия смело посмотрела отчиму в глаза.

– Обед, – долго и нудно начал философствовать Вадим Сергеевич, громко прихлёбывая борщом, – это дело святое, семейное, можно даже сказать, интимное. А в дом позволено пускать только проверенных людей. Чужим тут делать нечего: не сам обворует, так других наведёт. Деревенским палец в рот не клади – ушлый народец. Зачем он шастает сюда каждый день? Чего он здесь забыл? В чём интерес? Только не смешите меня, называя это дружбой!