Екатерина Разаренова - Древнее пророчество

– Это медальон моей матери, – ответил Клерви, – там внутри ее портрет, – и он открыл медальон и показал изображение молодой женщины Никанору.

– А что с ней стало?

– Я не знаю. Я вырос в приюте.

Никанор молча посмотрел в лицо Клерви.

– Ммм… Понятно. Прости.

– Ничего… А кто твои родители?

Никанор ответил не сразу, он немного замялся.

– Я не знаю. Я все жизнь прожил в замке моего ордена на берегу Южного моря. Мне никто никогда не говорил, кем были мои родители.

– И ты никогда не интересовался?

– Я много думал об этом, – со вздохом ответил Никанор, – но мои наставники сказали мне забыть об этом. Так как это неважно.

– Не важно!? – Клерви был поражен.

– Для воина-скальда не важно. Для воина-скальда важно быть сильным, смелым и храбрым. Умелым и бесстрашным. Важно овладеть в совершенстве боевым искусством. Быть верным своему ордену и тому, кому ты служишь. Настоящий воин не должен позволят своим чувствам овладевать разумом. Чувства лишают нас воли и силы.

Молодые люди немного отстали от остальных. Клерви слышал голоса волшебников – они обсуждали свои важные дела. Впереди забрезжил яркий желтоватый свет, и вскоре они вышли в просторный каменный зал, освещенный многочисленными свечами, установленными на невысоких столбиках, и пламенем огромного камина. – Дверь справа, – сказала Иоланта, – ведет в крытую галерею, в конце которой будут две двери, ведущие в ваши покои. Я распоряжусь, чтобы вам подали ужин.

– Спасибо, мой друг, – Ганимед тепло улыбнулся Иоланте.

– Благодарю, красавица, но я предпочту сегодня не принимать пищи, – сказал Энрид, – а вот наших молодчиков лучше накормить как следует, – он бросил теплый взгляд на Никанора и Клерви, – впереди нелегкий путь.

Гостям выделили две уютные небольшие комнаты на первом этаже замка. Ганимед и Энрид остановились в просторной комнате с камином, а Никанор с Клерви обосновались в маленькой спальне с единственным окном, выходившим во двор. После ужина Клерви стало клонить ко сну, и, наскоро помывшись, он улегся спать. Едва коснувшись подушки, желтой в свете свечи, он забылся глубоким сном, а Никанор долго еще не мог уснуть, ворочался в постели, то и дело вставал и подходил к окну. В ночном мраке за окном было ничего не разобрать, но зоркие глаза скальда могли уловить еле заметное движение на темном небе. Не было луны, не было звезд, небо было черно, как смоль, но что-то еще более темное, зловещее, похожее на клочья черных туч Тьмы, неслось по небу. Среди тишины Никанор уловил чуть слышимый шелест крыльев, свист ветра в перьях. Сотни черных воронов, слуг черных волшебников, летели на запад. Они летели быстро и бесшумно, закрывая ночное небо черными крыльями, вселяя в людей страх и в волшебников мрачное предчувствие. Это показалось Никанору плохим предзнаменованием.

На следующее утро Клерви разбудил Ганимед. Рассвет только занимался, и в покоях гостей было еще сумрачно. На столе в зале с камином, где вчера они расстались с Иолантой, Клерви нашел завтрак. Старые волшебники сидели у камина и раскуривали трубки, каждый думая о своем и изредка перебрасываясь репликами. Никанор куда-то запропастился. Быстро перекусив, Клерви вернулся к спальню, где слуги уже навели порядок, и умылся холодной водой. Он стал перебирать свои вещи. Через некоторое время он заметил, что стало уже совсем светло, и подошел к окну. Двор каменного замка был пуст и безлюден. Густой туман навис над землей, и сквозь его пелену вдали было ничего не видно. Погода была пасмурной и безветренной; несмотря на холодное время года, день обещал быть теплым. Клерви распахнул окно, и в лицо ему ударил прохладный, сырой воздух. Он шумно втянул воздух в нос и слегка закашлял; при выдохе изо рта повалили пар. – Эй, Клерви! – внезапно раздался звонкий голос из тумана. Послышались быстрые шаги, и через секунду перед окном показался Никанор. Щеки его порозовели, глаза весело блестели.

– Доброе утро! – обратился он к Клерви, – Как выспался?

– Отлично, – слукавил Клерви; ему еще очень хотелось спать, – А что ты здесь делаешь?

– Ганимед попросил отвести коней на башню, с которой мы отправимся, – ответил скальд, – Только что спустился оттуда. Какие кони! Сильные, резвые! Еле с ними управился. На таких, я думаю, мы до Эльдара за несколько дней доберемся.

– Мы поедем на лошадях? Зачем тогда их отводить на башню? – Мы полетим на лошадях, – объяснил Никанор, – Это не обыкновенные лошади, а с крыльями. Никогда не видел таких?

– Никогда, – признался Клерви.

– Ну, неудивительно. Это очень редкая порода. И только волшебники могут оседлать их, потому что больше они никому этого не позволяют. Ну, может, эльфам еще. – Как же мы с тобой полетим на них?

– Думаю, Ганимед все предусмотрел, – сказал Никанор. – А как же, Ганимед все предусмотрел – раздался голос позади. Клерви обернулся и увидел в дверном проеме Ганимеда, одетого в серый дорожный плащ. Он улыбался своей теплой, дружелюбной и спокойной улыбкой.

– Друзья моя, готовы отправиться в путь? – спросил он у Клерви и Никанора, перелезшего через окно в комнату. – О да, – весело ответил Никанор.

Клерви кивнул. Потом он взял со стула свой дорожный плащ, накинул его на плечи, взвалили сумку на спину и окинул комнату и двор прощальным взглядом. Он подумал, что больше он сюда скорее всего никогда не вернется. Они вышли из гостевых покоев, прошли застекленную галерею, темный коридор, по бокам которого стояли железные рыцари в доспехах, пересекли мощеный двор с фонтаном в центре и оказались у ворот в башню. Верхушка башни терялась высоко наверху в тумане. Здесь их ожидали Иоланта и Энрид. Энрид тоже накинул поверх своей белоснежной мантии дорожный плащ синего цвета. Иоланта улыбнулась молодым людям и осведомилась, как они спали, и понравилась ли им еда. Оба они смутились и ответили не совсем внятно, что позабавило старых волшебников. Клерви робел перед сильной волшебницей, как и перед всякими сильными мира сего, а Никанор, очевидно, просто не умел общаться с женщинами.

Все вместе они поднялись на самую верхнюю площадку башни, где стояли, привязанные, четыре огромных крылатых коня. Они были в несколько раз крупнее обычных лошадей. Клерви очень понравились эти стройные и одновременно мощные кони с золотистой шерстью и белыми волнистыми гривой и хвостом. По бокам у них были такие же огромные, как и они сами, одетые в белоснежное оперение крылья. Кони смотрели на пришедших спокойными, умными глазами, но не могли устоять спокойно на одном месте: постоянно переступая с ноги на ногу и постукивая копытами, они раскрывали крылья и пытались взлететь. Башня была высокой, и со всех сторон ее обступало море густого тумана, из которого в некоторых местах торчали башни, шпили и крыши готических строений замка. Далеко-далеко на севере виднелась желтая полоса солнечного света.