Сергей Лабзов - Консьерж

– Был бы жив Петя Сохнин, я бы к нему обратился, а он уже второй год, как лежит на Южном кладбище, а других богатых друзей у меня нет, – ответил старик, горестно покачивая головой. – Эх, хороший был мужик! Послушай, а твои друзья не могут разве тебя выручить?

– Ни у кого нет таких денег, папа, – поморщился Анатолий.

– Возьми кредит в банке, – посоветовал отец, – я знаю многих, которые берут у банков ссуду.

– Да кто ж мне даст такую огромную сумму! – чуть не заорал Анатолий.

– А чего там такого? Подумаешь, пятьсот тысяч! Да банкам это тьфу!

– Папа, я не рублей пятьсот тысяч должен, а баксов! – заорал Анатолий, сообразив, что отец его не так понял.

– Не ори! – в свою очередь повысил голос Родион Степанович. – Долларов, значит? Да как ты умудрился, дурак?!

– Долго рассказывать… ну, хотели мы с Вовкой провернуть операцию, но не сложилось, а деньги были чужие, понимаешь?

– Идиоты! – в сердцах воскликнул отец и правда схватился за левую сторону груди. – Сколько же это будет в рублях?

– Около тридцати пяти миллионов, папа.

– Сколько?! – Родиону почудилось, что он ослышался.

– Да, около того, папа.

Старик хотел заглянуть в глаза сыну, но это сделать ему не удалось. Анатолий явно не хотел встречаться взглядом с отцом. Родион Степанович встал и пошёл в гостиную, чтобы сесть в своё любимое кресло – в нём он чувствовал себя как-то уверенней и спокойней. Поколебавшись секунду, за ним последовали и Анатолий. Минут пять Родион Степанович молчал, глядя на сына, который уселся напротив него на диван, потом сказал:

– Даже если продать всё, что у нас есть, таких денег мы не наберём. Дача, примерно, полтора миллиона, твоя квартира миллиона четыре, наша – миллионов пять. Это всё. Ты чем думал, когда всё это затевал, Толик? – тихо спросил отец.

Анатолий сопел, смотрел всё так же в пол и молчал, потом тоже тихо произнёс:

– Они убьют меня, папа.

– Да, за такую сумму могут, – согласился Родион Степанович. – Кто орудует такими деньжищами, тот запросто даст команду тебя ликвидировать, – безжалостно констатировал старик.

– Но что делать, папа?!! – завопил Анатолий, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. – О-о, что же делать?

– А нельзя обратно эту твою аферу прокрутить? – спросил с надеждой отец.

– Не-ет! – простонал Анатолий и из его глаз потекли горькие слёзы.

Родион Степанович с ужасом смотрел на своего сына в душе понимая, что перед ним сидит он сам, только в молодости. Он так же искал себя, меняя работы, ища лёгкий заработок, но в отличие от сына он при этом работал, не разгибая спины, а Анатолий был продуктом не советской, а буржуазной среды, где законы совсем другие, более жёсткие и бесчеловечные. Окажись Родион на его месте, то неизвестно, как бы он вёл себя в нынешних условиях. Эти мысли вихрем пронеслись в голове отца, он уже другими глазами стал смотреть на сына, жалея его, а не ругая. Опять же: всё познаётся в сравнении. Надо, конечно, искать какой-то выход, а выход только один – достать из плиты замурованные там доллары, иначе сына он просто потеряет.

Родион Степанович протянул руку к бару и, не вставая с кресла, достал из него початую бутылку коньяка, прихватив пальцами и пару рюмок. Поставив добычу на журнальный столик, он налил в рюмки янтарную жидкость и сказал:

– Что ж, пришло время поведать тебе, Толя, кое-что из моей жизни. Давай сначала выпьем с тобой, а потом я тебе расскажу.

Сын, наконец-то, поднял красные глаза от пола, схватил рюмку и залпом её опорожнил. Родион Степанович крякнул, потом сам медленно выцедил коньяк и поставил рюмку на стол.

– Принеси-ка из холодильника лимон, сынок, – попросил он миролюбиво.

Анатолий исполнил просьбу, потом с надеждой посмотрел на отца. Родион Степанович налил ещё раз, они снова выпили, и старик отставил бутылку подальше, показывая тем самым, что пить больше они не будут.

– Ну вот послушай, что я тебе расскажу, сын. Было это ровно двадцать пять лет назад. Мне тогда было, приблизительно, как тебе сейчас, где-то лет за сорок… да, тебе сейчас сорок один, а мне тогда сорок пять стукнуло… Так вот, работал я тогда на домостроительном комбинате бригадиром на участке, где делали сан-кабины и плиты из керамзита для верхних перекрытий… – и Родион Степанович изложил подробно все события того страшного вечера. В заключение он сказал: – Поверь, Толя, я двадцать пять лет думал о том, как незаметно достать те деньги, но так ничего толком и не придумал. Да, если честно, то и не особо стремился, ибо боялся сначала, что за ними придут уголовники, потом боялся, что меня привлекут за соучастие, если обнаружат труп, потом и вовсе думал, что ту плиту уже куда-то увезли, но… но оказалось, что она на том самом месте, где я её оставил двадцать пять лет назад! Я недавно заходил на территорию комбината и увидел её…

– Не может быть! – воскликнул возбуждённо Анатолий, перебивая отца. – Неужели за столько лет не убирали территорию?!

– Убирать-то убирали, но она лежит вторая снизу в штабеле себе подобных, не пригодных к употреблению. Брали, когда нужно, естественно, верхние, а до последних так очередь и не доходила!

– Невероятно! – Анатолий уже оправился от своих мрачных дум и горящими глазами смотрел на отца. – Невероятно! – повторил он.

– Раньше, при Союзе, её можно было аккуратно изъять, но я тебе уже говорил причины, из-за которых не делал этого, – сказал Родион Степанович. – Теоритически, вроде, всё просто, а вот как это будет на практике – вопрос. У комбината много раз менялись хозяева, последний понатыкал видеокамер, и теперь всё усложнилось. Теперь надо двадцать раз подумать, как провернуть дело, не привлекая внимания. Толя, я уже кумекал над этим, но здесь нужна подготовка, теперь достать треклятую плиту будет сложно.

Анатолий воспрянувший было духом сник, но почти сразу встрепенулся и сказал:

– Но ночью на комбинате вряд ли кто-то остаётся кроме сторожей, а с видеокамерами можно разобраться просто – перерубить кабель.

Родион Степанович посмотрел на сына и вздохнул:

– Теоритически, может, ты и прав, но практически… Думаю, что сначала надо провести разведку, сходить на территорию, осмотреться, прикинуть… в общем, всё проверить и предусмотреть, а то можем загреметь вместе в кутузку. Если так случится, то тебе точно не поздоровится, тогда твои кредиторы примут меры…

– Батя! – взмолился Анатолий, прижимая обе руки к груди. – Это единственный выход, помоги!!

Родион Степанович не выдержал, он снова взял бутылку и налил себе коньяку, оставив без внимания рюмку сына. Пожевав ломтик лимона, он спросил:

– Толик, а если бы этого варианта не было, то чтобы ты стал делать?

Анатолий снова стал изучать паркет под ногами, помолчал, и ответил: