Виталий Листраткин - Мы

Эпоха видеосалонов закрепила результат, а голливудские киногерои завершили воспитание: нам тоже хотелось быть сильными и бесстрашными, умело бороться со злом и красиво побеждать эффектной «вертушкой с ноги». Иногда мы даже разговаривали цитатами из этих фильмов, а порой казалось, что поголовно стремимся «записаться в мафию» только ради того, чтобы её же и победить.

Культ силы стал популярен как никогда. Но большинство подростков переживали его в мечтах: «Вот если бы я стал здоровый, как Арнольд (Сильвестр), то сразу навешал люлей Вовке (Димке) из соседнего двора…»

Иногда мечты становились реальностью. Одноклассник Женька (или Джон, как называли всех Евгениев в принципе) поделился идеей по устройству собственного спортивного зала, «качалки».

– Дворники в подвале свою чепуху хранят, – сказал он. – Если с ними поговорить, может, и освободят комнатушку. А метлы и под лестницу можно сложить.

– И что там делать?

– Штангу поставим. Гантели. Гиря у меня есть. Качаться будем!

Идея стать отечественными Шварценеггерами увлекла. Дворникам действительно оказалось без разницы, где хранить свой инвентарь, и мы фактически на законном основании заняли подвальную комнату. Прибрались, вымыли бетонный пол, покрасили масляной краской стены, поставили новую дверь и врезали замок.

Пока возились с ремонтом, зашли двое дворовых «старшаков», Сергей и Вовка, которого все почему-то называли Сильвестром.

– Что мутим? – спросил он.

– Да вот, качалку.

– А станки есть?

Мы переглянулись и поняли, насколько наш теоретический уровень оставлял желать лучшего. Серега тоже добавил ещё пару дельных замечаний, и оба были немедленно приняты в члены физкультурного кооператива.

Их участие оказалось крайне полезным: Серега трудился сварщиком на заводе и легко решил вопрос с инвентарём: появились станки для жима, брусья, самодельная штанга. Вскладчину купили гантели, Джон приволок из дома гирю. И в этот момент выяснилось, что толком не знаем, что делать дальше. Вернее, мы видели где-то пару-тройку упражнений, что делать толком никто не знал. И спросить-то не у кого: в годы тотальной «производственной гимнастики» слова «культурист» или «бодибилдер» приравнивались к ругательствам.

Выручил Сильвестр. С первого курса института его забрали сторожить Родину. Отслужив, он успешно восстановился в вузе. В свободное от учёбы время занимался разного рода спекуляциями и вообще вёл в меру разгульный образ жизни. Откуда-то у него оказалась переводная литература с методикой отца-основателя культуризма Джо Уайдера. Именно из этих журналов, скопированных на плохоньком советском ксероксе, мы узнали, как действительно нужно тренироваться.

Первый месяц дико болели мышцы. На следующий день приходилось буквально силой отдирать себя от дивана. Я сто раз хотел бросить это занятие, но потом втянулся, привык… Было жаль времени, которое затратил на достигнутые результаты, да и стал получать удовольствие от гудящих мышц, ощущения рождающейся силы.

Подвал становился жилым и уютным. Стены заклеили плакатами с товарно накачанными телами, там же разместились написанные от руки комплексы упражнений. Заодно выяснилось, откуда у Вовки такое необычное прозвище: целый угол заняли фотографии Сильвестра Сталлоне. Знаменитый актёр улыбался, хмурился, стрелял, ходил, ездил, целовался с нечеловечески красивыми дамочками. Это был личный иконостас Владимира, который даже внешне походил на своего кумира: такой же широкоплечий, чернявый, такого же «итальянского» типа. Он даже одевался под стать своему герою: джинсы, обтягивающая торс футболка, большие солнцезащитные очки и неизменная зубочистка в зубах.

Сварщик Серега быстро остыл к занятиям, остальные продолжали тренироваться. Бодибилдинг – это вообще такой вид спорта, в котором схитрить невозможно. Мышцы растут исключительно от силовых нагрузок, а личная физическая сила зависит только от постоянства тренировок и соответствующего образа жизни. Даже пресловутые анаболики – не более чем засевший в головах миф, который не имеет ничего общего с действительностью.

Всё шло отлично почти год. Подозрительность родителей сменилась сдержанной гордостью: дети при деле! Мы с Джоном тренировались, усиленно готовились к выпускным экзаменам и присматривались к институтам, куда можно было бы поступить. Рухнуло всё, как это часто и бывает, из-за сущего пустяка. Сначала были неясные симптомы: Сильвестр вдруг перестал тренироваться – просто приходил в подвал, сидел, болтал ногами, улыбался глуповатой улыбкой и разговаривал на какие-то странные темы, будто у него шизофрения и он вышел из контакта с цивилизацией. И почти даже написал стихи о серьёзных чувствах, трепете первого поцелуя – обо всём, что обычно бывает у молодого человека в добрачных связях. Когда я увидел его в нашей школе с большущим букетом роз, всё сразу объяснилось.

Оказывается, однажды он встретил Люду, когда она шла с подружкой в неведомую даль. Высокая загорелая красавица с точеной талией, упругой попкой и огромными голубыми глазищами. Родители же, наоборот, были весьма тучными, но обладали другими достоинствами: папа Людмилы был крупным партийным деятелем, первым замом председателя исполкома, фактически – хозяин города, мама – образцовая домохозяйка. Вместе они ревниво опекали свою единственную доченьку. Не могу сказать, что она была затюканной или инфантильной, но сам слышал, как родители вполголоса внушали ей: «Людочка, ты с этим мальчиком не дружи, он не из нашего круга…»

И вот на такую цацу запал наш Сильвестр. Влюбился как самый настоящий школьник: встречал перед уроками, после, дарил цветы и всё такое. Нужно отметить, что девушка благосклонно приняла ухаживания. Возможно, ей просто надоела золотая клетка, в которую «из лучших побуждений» пытались заключить её родители. Что скрывать: все самые страшные глупости на свете делаются именно из этих самых побуждений. Но, может, и впрямь дрогнуло её сердце, как знать…

Похоже, он даже выступил с предложением того, что имел: сердце и бицепсы. Но родители Люды этого откровенно не поняли. Папенька быстро навёл справки о Владимире и разузнал все подробности его личной жизни: от спекуляций до некоторых необычных увлечений. И, разумеется, о нашем подвале, который, я так понимаю, представлялся как злачное место и вообще средоточие зла.

Состоялся серьезный разговор. Папа всячески убеждал потенциального зятя сдать позиции и заняться поиском другого фронта, из классической рабоче-крестьянской семьи.

– Пойми, у Людочки совершенно другое будущее!

Володя взглянул на него зрачками, взятыми напрокат у влюблённого филина: