Юрий Линник - Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века

Солдатские Георгии третьей и четвёртой степеней до 1916 года изготавливались из серебра. Уже после революции и окончания гражданской войны, когда повсеместно проводились сборы средств на поддержку молодой республики, Парфентий пожертвовал обе награды.

Четвёртого июня (22 мая) 1916 года в 4 часа утра на Юго-Западном фронте началась знаменитая наступательная операция русских армий, разработанная и блестяще осуществлённая генералом Брусиловым, вошедшая впоследствии как классическая в учебники по военной стратегии под названием Брусиловский прорыв. Потери австро-германцев во время Брусиловского прорыва, длившегося до конца октября, составляли убитыми, ранеными и пленными до 1,5 миллиона человек.

Фронт был прорван на протяжении 350 километров, а глубина прорыва доходила до 70—120 километров. Русские войска вступили в Северную Буковину и овладели Черновцами. В 1916 году, принимая участие в наступательной операции Юго-Западного фронта, Парфентий был тяжело ранен в правую руку.

Как героя войны, награждённого двумя Георгиевскими крестами, на излечение отправили его в госпиталь в Москву. К счастью, рука его не была повреждена серьёзно, и после излечения Парфентий получил отпуск и поехал домой в Черниговку. Здесь его и застали известные события февраля 1917 года – отречение царя и т. н. буржуазная революция.

Переболев тифом, в действующую армию он уже не вернулся, ибо наслужился с 1909 года и навоевался с 1915 года. Крестьянские заботы и семья не позволяли принять активное участие в «переустройстве мира».

Хотя, если бы Парфентий не попал в госпиталь, а остался бы в воинской части, неизвестно куда бы повела его судьба, но думается, ничего хорошего из этого бы не вышло. Впоследствии Парфентий не участвовал ни в последующих «революциях», ни в гражданской войне.

Судя по сохранившейся фотографии, в действующую армию был призван и младший брат Парфентия – Яков. Однако, Яков не последовал примеру брата навсегда покончить с войной. Во время гражданской войны он находился в составе формирований Нестора Ивановича Махно.

Тем более, родина пассионарного украинского анархиста, село Гуляйполе находилось в каких-то 60 верстах от Черниговки, а идеи его пользовались популярностью в крестьянстве. Впрочем, Яков мог быть мобилизован махновцами в принудительном порядке.

Неизвестно, долго ли и как он воевал под знамёнами батьки Махно, но заболел язвенной болезнью желудка, труд крестьянский с которой несовместим. Поэтому, он так и не сумел выбраться из нужды и преждевременно умер в начале тридцатых годов. Об участии в русско-германской войне старшего их брата Захара Линника ничего не известно.

Елизавета Семёновна, жена Парфентия, к 1917 году из 11 лет замужней жизни лишь неполных пять провела с мужем. Благо, хоть вернулся с руками – ногами.

А сколько их, молодых, здоровых мужиков, полегло на фронтах германской от пуль и снарядов, от немецкого хлора и русского тифа – около миллиона! А вернулось покалеченными – ни за сохой ходить, ни избу срубить, ни тын подравнять – более трёх миллионов. Вот и живи Расея, процветай!

А кукловоды общеевропейские в белоснежных перчатках, не успев барыш награбленный от крови и окопного дерьма отмыть, в Версале уже следующую бойню стряпают. (Фердинанд Фош, француз, главнокомандующий союзными войсками, о Версальском договоре: «Это не мир, это перемирие на двадцать лет»).

А «пушечное мясо», чего проще, нагуляется за пару десятилетий. Да и свои затейники в лайковых перчатках отыскались. На брошенный трон не зарились, но Верховенства всея Руси не чурались – радетели и спасатели всяких мастей и сословий. Мало им было германской, решили гражданской позабавиться на потеху заклятым «друзьям» России. Под бурные овации западных и восточных «доброхотов» Россия медленно погружалась во мглу.

Ну а крестьянину выживать надо, ему хлебушка никто не подаст. Если собственным горбом не вырастишь – хоть погибай, и погибали… Парфентий на фронте, а на Елизавете хозяйство, 5 десятин земли – более 7 гектаров и двое детей – дочь Галя 1910 года рождения и сын Василий, который родился 23 декабря 1913 года.

Конечно, не одна она оставалась один на один с таким хозяйством. Братья и пахали, и сеяли, и жали. Да всё это не то, еле дождалась мужа с войны. Семьи Парфентия и Якова, живущие под одной крышей старого родительского дома ютились в тесноте. Говорят, в тесноте, да не в обиде. Пока братья на фронте места хватало, но пришли – семьи расти стали, дело житейское.

В 1918 году в семье Парфентия родился ещё один сын – Михаил. Яков не отставал, даром что младший. Он тоже наследником обзавёлся – Владимиром нарекли. Надо разделяться, новый дом строить. Отделиться решил Парфентий, на новом месте новую жизнь начать.

И место приглянул недалече от бережка Токмака, с заливным лугом —загляденье. Да с бухты-барахты как построишься? Хоть в Черниговке дома из глины строили, но всё одно, и лес нужен, и столярка. Опять же, для печи кирпич первоклассный подавай и печника приглашай – магарычом не отделаешься.

Надо бы с силами собраться, чай за войну не разбогатели. А здесь ещё гражданская донимает – то немцы, то белые, то красные, то зелёные через село маршируют. Да не те зелёные, что сегодня парламенты европейские обсиживают. То настоящие были социалисты, не чета сегодняшним «сексуалистам». И, заметьте, каждый, независимо от цвета хоругвей, норовил или рекрутировать кого, или реквизировать что, на «благо отечества», да и себя благами не обижали.

Вот и стройся тут, впору в подполье укрываться. Но когда Елизавета в конце лета 20 года вновь «понесла», тянуть дольше было нельзя. Закончив с урожаем, Парфентий всерьёз взялся за стройку. Участок земли оформил бумагами. С планом не мудрил.

Фундамент заложил под такой же, как и дом родителей, и по размерам, и по расположению жилых и хозяйственных помещений. Всё было удобно в старой хате, и для людей, и для животных. Зимами не мёрзли, в летнюю жару в комнатах царила спасительная прохлада. Новый дом также имел стены глинобитные, из набивного самана, а крышу из плотных снопов высушенного камыша, уложенных в определённом порядке на скатах.

Строительство глинобитных домов на юге России практиковалось до шестидесятых годов прошлого столетия. Правда, последнее время стены жилых построек выполнялись уже не классически глинобитными, а выкладывались из заранее заготовленного и высушенного на воздухе формового саманного кирпича.

Чуть позже, стены из сырого саманного кирпича начали обкладывать одним слоем настоящего обожженного кирпича, что придавало саманной постройке цивильный вид и значительно продлевало срок эксплуатации дома.. Думается, что и сегодня, в десятых годах 21 века, сохранились такие дома, в которых продолжают жить дети и внуки их строителей.