Юрий Линник - Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века

* * *

Строительство глинобитного дома я, будучи семилетним мальчишкой, наблюдал много лет спустя в г. Шахты в 1955 или 1956 году, когда мой дед, Парфентий Захарович, взялся построить во дворе своей усадьбы столярную мастерскую, а попросту сарай. Он выровнял участок земли, затем разметил площадку.

В угловых и промежуточных точках вырыл довольно глубокие, но неширокие ямы. В эти ямы установил брёвна средней толщины. Концы брёвен, которые заглублялись, были тщательно промазаны растопленной смолой.

Далее этот частокол по верхним торцам стягивался брусом, а по низу на уровне земли доской с наружной и внутренней стороны. Затем, в плоскость стен встраивались дверные косяки и оконные проёмы.

Полученная конструкция обшивалась наискось с наружной и внутренней стороны несортовой доской, горбылём, причём расстояние между досками было довольно большим, чтобы было удобно набивать стены саманом. Это была наиболее тонкая часть дела.

Второй этап постройки глинобитной дома уже требовал много рабочих рук и ног. Надо было замесить большое количество самана – красной глины вперемежку с соломой, иногда для крепости добавлялось немного свежего коровьего навоза.

Саман тщательно месился ногами в предварительно выкопанной неглубокой, но широкой яме. «Специалисты» по саману точно доводили месиво, чтобы оно не было слишком жидким, или густым.

Приготовленным составом тщательно заполнялись «забивались» промежутки между столбами и обшивкой. Это нелёгкая, но весёлая работа, так как стены растут на глазах. Неказистая на вид, дощатая конструкция начинает обретать плоть и становится домом.

Третий этап – крыша, плотницкая работа. На верхнем брусе устанавливаются балки и стропила крыши, зашиваются доской фронтоны, стелется крыша. Это делать необходимо быстро, чтобы незащищённые глиняные стены не попали бы под дождь.

Потом уже можно заниматься внутри полами. Глиняный пол делается также из самана. Заливается всё внутреннее пространство комнаты на двадцать-тридцать сантиметров, тщательно выравнивается и после просушки промазывается тонким слоем глины.

Стены снаружи и изнутри также как бы штукатурятся довольно жидким раствором глины. Устанавливаются окна и дверные полотна. Внутри и снаружи известковая побелка и, покраска. Дом готов. Сарай, построенный моим дедом Парфентием, мне понравился. Хотя мне и было немного лет, но я понимал, что сарай получился ровным, красивым и добротным. Парфентий был хорошим строителем.

И я с удовольствием находился там, вдыхая коктейль запахов саманных стен, пола, свежей сосновой стружки, со свистом вылетающей из старенького рубанка деда, и сена, уложенного на чердаке сарая.

* * *

Но вернёмся в Черниговку. 27 апреля 1921 года на свет появился Пётр Линник, мой будущий отец. Хоть и родился в старом доме, но к лету семья перебралась в новую хату. Новая хата семьи Парфентия Линника в Черниговке имела два входа – один через хозяйственные помещения, другой сразу вёл в жилые комнаты.

Вход с хозяйственного двора – рабочий – вёл в просторное помещение, в котором в зимнее время находились коровы с телятами и поросята. Внутри имелся вход в кухню с русской печью. Из кухни дверь вела в сени – коридор, в котором был другой вход со двора – «парадный».

Из сеней можно было войти в небольшую спальню и большую комнату – горницу, уставленную хорошей мебелью, на окнах занавески, в переднем углу – иконы и лампадки.

В горнице проводились семейные торжества, праздничные застолья, принимали гостей. В маленькой спальне размещали гостей, если они приезжали издалека. Выверенная временем планировка крестьянской избы позволяла оптимально вести фактически натуральное хозяйство и обеспечивала сносные условия проживания семьи.

Жизнь домочадцев в холодное время года протекала на кухне, вокруг источника тепла и жизни, русской печи. Здесь готовили еду себе и скотине, ели, занимались всяким рукодельем, общались, спали наконец. Младшие дети спали на печке, отец и мать на деревянном топчане, старшие дети на лавках.

При доме был участок земли размером с гектар. Парфентию Захаровичу удалось хорошо распланировать усадьбу. По обеим сторонам, межам он посадил абрикосовые деревья. Разбил большой фруктовый сад – груши, яблони, сливы, вишни.

При выходе с хозяйственного двора были посажены два пирамидальных тополя, в то время большая редкость на селе. Рядом с домом был сооружён большой навес, крытый соломой – клуня, под которым хранились сельхозинвентарь, ценные корма для скотины, а также был выгорожен загон для овец.

В те годы больших перемен Парфентий Захарович, наслужившись и навоевавшись, не принимал участие в происходящих политических катаклизмах, по-крестьянски мудро принимал всё, что не мог изменить сам. Глава и кормилец уже большой семьи, в расцвете мужских физических и умственных сил, истосковавшийся по крестьянскому труду, отдавался полностью работе; разводил скотину, птицу, выращивал хлеб и, как отдых душе, занимался садоводством.

Некурящий и непьющий, везде он преуспевал. Высокий, жилистый, немного сутуловатый, работящий, хороший хозяин, он пользовался уважением и авторитетом среди односельчан. Годы на фронте, закалили его тело и душу, сделали мудрым и терпеливым.

В 1924 году, уже в новой, просторной хате родился младший среди братьев – Иван (3.01.1924 г. – 8.06.2000 г.). В семье стало пятеро детей, самой старшей Галине исполнилось уже 14 лет, и она была хорошей помощницей по дому. Василию, старшему сыну было 11 лет и полноценной мужской помощи Парфентию Захаровичу от него ожидать не приходилось, хотя все дети имели свои обязанности по хозяйству.

А хозяйство было солидное. Земля, около семи гектаров, была раздроблена и находилась в разных местах, результат раздела земли, имеющей разное качество в разных местах.

В хозяйстве Парфентия Захаровича были два вола, лошадь, корова, несколько овец, постоянно откармливались свиньи, держались несколько десятков кур, гусей. Из сельхозинвентаря были плуг, борона, веялка, каток с тёркой для обмолота зерна, другие мелкие орудия производства.

Это было небогатое, но крепкое середняцкое хозяйство. Чтобы добиться этого, Парфентий Захарович и его супруга Елизавета Семёновна работали, не покладая рук, круглый год, отдыхали только по большим праздникам. Посевная, уход за посевами и пропашными культурами, уборка урожая, обмолот, осенняя пахота земли. Зимой – уход за скотиной, ремонт инвентаря.

Старший брат Василий уже в 16 лет один ездил в поле пахать землю. Для всей семьи настоящими трудовыми праздниками становились дни уборки хлеба, главной культуры хозяйства – жатва. Отец с матерью на волах, впряжённых в арбы, свозили с поля сжатую и увязанную в снопы пшеницу и скирдовали на подворье. Затем, готовили во дворе ток. Разравнивали и утрамбовывали большой круг земли.