Кристина Тетаи - Осколки разбитой кружки

– Мне ничего не нравится.

– Так не бывает. Будь серьезнее. Подумай, чем бы тебе хотелось заняться? Из того, что доступно прямо сейчас. А то как скажешь: «Виндсерфинг!» или «Яхтенный спорт!».

Аран усмехнулся. И задумался. Первое, что пришло ему на ум после путешествий – которые пришли в ту же секунду, как он только задался этим вопросом – была музыка.

– Хм, а знаешь, есть одно. Я хочу разбираться в музыке. Хочу понять, что это вообще такое, какие стили бывают, какие исполнители, как инструменты называются. А то я все трубы – саксофоны там всякие и дудочки и что еще бывает – называю все просто трубами. Или твои друзья, музыканты: они, когда друг с другом говорят, это как иностранный язык для меня, а они друг друга понимают. Я тоже хочу говорить на их языке.

– О, Аран! – выпучила она глаза и по какой-то важной причине схватила его за предплечье. – Это же потрясающе! Я тебе столько всего расскажу! О! Придумала! Пошли со мной!

Она потащила его через весь зал в комнату для персонала рядом со сценой, на ходу бегло проговаривая:

– Я тебе не могу давать пластинки на дом, но ты можешь приходить сюда в любое время и слушать музыку тут. У нас, в нашем баре, самая богатейшая коллекция пластинок и дисков, а еще столько всего есть! И я уже не говорю про нас с Яном, мы тебе столько рассказать можем! А еще ребята приходят сюда, если ты будешь успевать до девяти вечера сюда заскакивать, то можешь им вопросы задавать про музыку! А еще ты можешь попробовать сыграть что-нибудь! А вдруг получится? А еще…!

Аран настороженно посматривал на нее сбоку, опасаясь ее внезапного энтузиазма и при этом пытаясь сдержать улыбку. Она провела его внутрь комнаты и включила свет:

– Ну вот, та-да!

Аран изумленно огляделся, чувствуя, что его рот невольно открывается. Небольшая комната была заставлена стеллажами с пластинками, дисками, фолиантами и книгами потоньше, несколькими проигрывателями пластинок, одним граммофоном с настоящей изогнутой в виде раковины трубой, музыкальным центром, а в углу стояли музыкальные инструменты ребят, которые они оставляли здесь на хранение.

– Ты шутишь? – ошеломленно выдавил из себя шокированный Аран, медленно поворачивая голову по периметру. – Я даже с чего начать не знаю…

– А мы тебе поможем! – с еще большим энтузиазмом, если это возможно, воскликнула Кристин. – А начать нужно с того, с чего начинали мы сами с Яном. Владелец бара просто помешан на музыке, он разбирается абсолютно во всех ее стилях и сам играет на нескольких инструментах. И он требует от нас, чтобы мы тоже знали основы. Для этого он в общем-то и организовал эту библиотеку. Вот, смотри, – она стянула с полки темно-красный фолиант с черными надписями на торце и бережно положила ее на стол. – Это полная энциклопедия музыки. Вся ее история, все ее яркие периоды и события, разные группы и отдельные, индивидуальные исполнители – все! Здесь ты получишь представление о музыке в целом. В других книгах можно уже искать по стилям. Прочел в этой книге стиль рок-н-ролл, лезешь потом вот сюда, – она вытащила еще одну энциклопедию с большими словами «Рок-Н-Ролл навсегда!», – и читаешь, что интересно. А потом идешь вот сюда, к дискам или пластинкам и смотришь раздел рок-н-ролла. Все просто. Кажется сложным, но все просто. А можешь начать с обратного. Ставишь себе первую попавшуюся пластинку, если нравится – читаешь про исполнителя и про его стиль. Ян так учился, поэтому он знает только то, что ему нравится. А если пластинка была для него так себе, он до книг так и не доходил, как правило.

Аран все еще был прикован к тому месту, к которому прирос на входе. Его голова шла кругом, но при этом все его нутро заполнялось новым чувством – предвкушением.

– Ну вот как-то так, – повернулась к нему лицом Кристин и развела руки в стороны. – Теперь можешь завязывать с барной стойкой и приходить сразу сюда и учиться музыке! Только делай музыку тише, когда будешь слушать ее, чтобы не перебивать ту, которая в зале играет. А вообще лучше прислушивайся как раз к той, которую я буду ставить. Мне кажется, тут где-то наушники были, но, по-моему, их кто-то стащил. Давно их не видела.

Аран уже не смотрел вокруг себя, он был прикован взглядом к девушке:

– Ты знаешь, какое ты удивительное создание?

– М, ты говорил уже, – она восприняла это как должное и кивнула.

Он улыбнулся шире, но потом добавил уже серьезнее:

– Правда, спасибо тебе. Я правда очень благодарен.

Она смотрела на него несколько секунд, чуть прищурившись, и пожала плечами:

– Ну, я ведь твой психолог. Диплом буду по тебе писать. Ты мой – первый сложный случай.

Аран рассмеялся:

– Годится.

– И знаешь, что еще? Я уже говорила это, кажется, но…, – она задумалась, подбирая слова и глядя куда-то вверх. – Тебе бы человека найти. С которым говорить можно. Я не имею в виду меня, твоего психолога, а друга. Понятно, конечно, что друзья по первому желанию или по заказу не появляются, но… ты ведь даже и не знакомишься ни с кем. Так они и не появятся.

– У меня есть друг, – особо не вдумываясь, возразил он. – Сим. Мы с ним…

– Ты про него говорил, – перебила она его. – Когда про кружку рассказывал.

– Да? Уже даже не помню.

– И что? Вы с ним говорите? О проблемах и переживаниях? О твоей семье?

Он затих и опустил голову, сжав губы.

– Нет.

– Ну вот. А я тебе толкую про такого…

– Но зато я говорю с Артуром Гардом, – опять не вдумываясь, ляпнул он.

– И кто такой Артур Гард?

– Кто такой…? Э-э, – теперь он задумался надолго. – Не знаю. Серьезно, я, оказывается, совсем его не знаю. Вообще-то мы с ним только раз говорили, в ту ночь, когда я от родителей ушел после неудачного разговора. Он увидел меня на улице и остановился.

– Хм, похоже, твой Артур Гард появился очень вовремя.

Аран скривился:

– Да не знаю. Правда. Он странный. То есть, я действительно это имею в виду: он странный.

– Странный говоришь? – Кристин принялась убирать книги на места. – Не хочется, конечно, напоминать кое-кому о странном желании увидеть меня при свете. Хотя, что это я, такое, должно быть, считается вполне нормальным.

Он рассмеялся:

– Разве психологу положено острить на тему нормальности пациента?

– Я объективна. А ты не задумывался, что, может, этому Артуру тоже одиноко как раз потому, что все его тоже, как и ты, считают странным? Может, ему тоже хочется говорить с людьми, а не с кем?

– Это его-то считают странным? Гард – самый последний, на кого косо посмотрят. Он наша местная звезда. Вообще, по-моему, его таким, каким видел я, больше никто не знает. Но я имел в виду, что иногда я понять не могу, мне кажется, что он меня просто ненавидит, но перебарывает себя, чтобы хотя бы здороваться. Хотя… он со мной даже и не здоровается. Да я и сам не знаю, ненавижу я его или нет ли… Но он точно меня выводит из себя своим высокомерием. И грубостью. И постоянным презрением. И…