Кристина Тетаи - Осколки разбитой кружки

В баре стало непривычно тихо, когда музыканты перестали играть, и Аран тут же почувствовал дискомфорт при особо отчетливом звоне посуды или звучном кашле посетителей. Теперь было даже слышно шаги официантки.

Рядом за барной стойкой появился один из музыкантов и дал «пять» бармену:

– Ян, сделаешь нам чая, пожалуйста?

Аран с некоторым удивлением искоса взглянул на соседа.

– Без проблем, Серж.

– Кристи, ну надо больше Лину Хорн! Ты же ее раза три уже ставила! – неожиданно выкрикнул музыкант шутливым тоном, и до Арана донеслись звуки песни из колонок проигрывателя. Он проследил взглядом до музыкальной установки и увидел, как официантка подпевает с чехлом из-под пластинки в руках:

– Я лучше буду одинока, чем счастлива с кем-то еще!

Не глядя в ответ на музыканта, она лишь с улыбкой отрицательно подвигала пальцем, положила картонный чехол рядом с проигрывателем и направилась к столику забрать пустые бокалы мартини.

– Вы здесь играете? – вдруг спросил Аран, удивившись своему собственному вопросу, вернее, тому, что он что-то вообще спросил у другого человека. Однако музыкант вежливо посмотрел на Арана и спокойно ответил без тени снобизма, которым иногда страдают выступающие на сцене местные звезды:

– А, да. Мы здесь по средам и четвергам с семи до девяти.

– Да? Буду знать. Я всегда хожу сюда, но только обычно позже прихожу.

– Понятно. Тоже ценитель хорошей музыки?

– Э-э, ну… музыка здесь хорошая, да.

Он выпил немного пива и снова удивил себя собственным голосом:

– Я – Аран.

– Серж, – ответил музыкант и протянул руку для пожатия.

– Вы вчетвером, да, выступаете?

– Ага. Вон там с волнистыми волосами – Лина, моя жена и наш вокал, а рядом Моника, она на пианино играет. А где-то тут еще Матеуш бегает, муж Моники, он на ударных сидит.

– А вы?

– Я? Гитара.

– А где чай? – донесся чей-то голос. Второй музыкант появился рядом и положил обе руки на стойку.

– Уже на подходе, – ответил просто бармен.

– Мати, имей совесть.

– Ага, сам поди сидишь в очереди за чаем!

Они посмеялись, и Матеуш глянул через плечо Сержа на Арана, забывшего про свое пиво и бесстыдно рассматривающего четверку музыкантов. Серж чуть отодвинулся от стойки:

– Это Аран. Любитель хорошей музыки.

– Матеуш. Это хорошо, что любитель хорошей музыки. Может, хоть ты растолкуешь Сержу, что такое триольное исполнение, – он посмотрел на друга. – Я на соло Моники что говорил? Триолку давать. А ты как пошел…

– Так, стоп, стоп, – прервал его гитарист, подняв правую руку. – Я это помню. Но, во-первых, Моника вела тремоло, как мы могли перебирать вдвоем, если соло ее?

– Так ты же там вообще синкопу дал!

– Ну синкопа – это две ноты от меня, а не сто две, как в ее тремоло.

– И вот как раз ею ты и сбил ритм.

– Так, стоп, давай сначала разберемся, что есть синкопа. Ритм ведешь ты, значит, сбить я ничего не могу. Синкопа – это всего лишь смещение…

– Ой, все, понесло. О, чай! А где наши девчонки?

Аран так и продолжал с некоторым изумлением наблюдать за музыкантами. К ним присоединились две девушки, которым Ян уже протянул чашки с чаем. Они все переговаривались вчетвером, Матеуш много шутил, Серж больше молчал, Лина жестикулировала обеими руками, рассказывая о чем-то Монике, а Аран все еще сидел рядом и бессовестно разглядывал четверку друзей. Он никогда не встречал таких людей. Точнее, не людей, а их взаимоотношений. Они будто жили в совершено ином измерении, говорили на каком-то другом, понятном только им языке, шутили без обид, понимали друг друга с полуслова и могли неожиданно просто замолчать и уйти каждый в свои размышления, чтобы тут же начать и подхватить новую тему. Он подумал о том, как нереально потрясающа их жизнь. Они занимаются тем, что любят, получая удовольствие и от своего дела, и от общения друг с другом. Аран всегда полагал, что в реалии это невозможно. Ему всегда так говорили.

– Кристи! – снова выкрикнул Серж, и Аран понял, что она снова поставила песню на начало.

– Сейчас, сейчас, последний раз! Обещаю! – замахала руками официантка, стоя у проигрывателя.

– Так, заберите у нее кто-нибудь Лину Хорн, ради Бога! Пожалейте мои нервы!

– Ты мои лучше пожалей. Когда я прошу вести триольно, я имею в виду триольно!

– Нет, ну смотри… Ян, а можно листок бумаги, пожалуйста? О, салфетка тоже пойдет! И ручку, если не сложно. Благодарю! Синкопа у нас как строится? Удар, потом пауза на одну ноту…

– Моника, зая, давай местами пересядем?

Аран наконец отвернулся. Ему стало грустно. Возможно, от того, как потрясающе они смотрелись все вчетвером. Как одна семья. А иногда на слишком потрясающие вещи смотреть не хочется, потому что они принадлежат не тебе. Он достал по привычке пачку сигарет, но курить передумал и просто положил ее рядом на стойку. Бесцельно поведя глазами по помещению, он только сейчас понял, что картины на стенах на самом деле были черно-белыми фотографиями каких-то музыкантов. Здесь, видимо, действительно все крутилось вокруг музыки. Глубоко вздохнув, он снова выпил немного пива.

Четверка музыкантов скоро начала собираться уходить. Распрощавшись с барменом, они обнялись с официанткой, и уже в дверях Серж обернулся:

– Кристи, в воскресенье в три, не забудь!

– Да, да! А что с собой-то принести?

Моника ответила за Сержа:

– Ничего! Мы с Линой пирог испечем!

– Ладно, до воскресенья!

Кристи зашла за стойку бара и стала одной рукой выставлять грязные стаканы в раковину, второй уже открывая посудомоечную машину. В воздух поднялись клубы жаркого пара. Аран подпер подбородок кулаком и, постукивая краем стакана с пивом о верхние зубы, с непонятной грустью стал рассматривать завихрения пара в свете навесных ламп над барной стойкой. Он так ушел в свои наблюдения, что нечаянно дернул стакан и выплеснул немного пива на стол.

– А, черт, – тихо сругнулся он и обратился уже громче, – а можно, пожалуйста, салфетку?

Пока он легонько тряс пальцами, сбрызгивая с них пиво, рядом с ним водрузилась огромная пачка. Он удивленно усмехнулся и поднял глаза. Официантка, все еще занятая стаканами, не глядя, положила для него стопку салфеток.

– Спасибо, Кристи, – произнес он, не раздумывая над словами. Девушка резко обернулась и подозрительно посмотрела на него. А секунду спустя приподняла голову и, догадливо хмурясь, показала на него пальцем:

– А-а, это тебя я выпроводила как-то на днях.

– Ну я бы не сказал, что уж выпроводила…

– Ты извини, что я так грубо тогда. Мы с Яном решили, что ты был пьян в стельку…

– Вот только меня не надо примешивать, – с улыбкой покачал головой бармен. – Я всех посетителей люблю и уважаю и никому не грублю.