Алексей Брайдербик - Миниатюры и рассказы

Я придумал, как перебраться через каньон!

Пригодились бы крылья – большие выносливые крылья, которыми можно махать сколь угодно долго. Однако где бы я мог раздобыть их? Мне не удалось бы смастерить крылья своими силами – не было ни материалов для этого, ни заготовок. Ни даже старых поломанных крыльев, которые можно было бы починить и затем использовать для полетов.

А в чём бы я носил громадные крылья? Понятно, что маленькие и хилые – бесполезны, так что, если уж обзаводиться крыльями, то только огромными, чтобы они цеплялись крайними перьями за землю, когда сложены за спиной, а ве́рхом ломали бы дверные косяки. Я бы носил их с собой в громадной сумке или специальном чехле, такие чехлы, подумал я, рассчитанные на ношение крыльев, где-нибудь можно заказать. Скорее всего, там же, где делают крылья.

Моя семья владела крыльями, правда единственной парой. Никто из моих родных не пользовался ими, но не потому, что не умели ими махать, чтобы научиться этому – достаточно найти того, кто достиг успехов в махании крыльями.

Суть в другом: для каких целей им пригодились бы крылья? Для чего их примерять, расправлять и размахивать ими? Бережно упакованные – я сам этим занимался – крылья аккуратно были сложены на шкафу. Они были придвинуты к стене и накрыты старым одеялом, покрывалом и простыней. И страшно было подумать, сколько еще они там моли пролежать. Радует только то, что с крыльями ничего не могло произойдет – от времени они не истлели бы и не износились. Почему моя семья не подарила их кому-нибудь или не продала?..

…Еще вариант: разрушить каньон. Мой старый друг, с которым я долгое время проработал на одной фабрике, однажды оказался в ситуации, которая, по сути, не отличалась от моей. Из-за долга перед людьми и обязательств перед семьей он был вынужден перебраться из одной части света в другую. Какая же преграда возникла перед ним? Каньоны и горы. Гор оказалось так много, что он даже сжал кулаки и раздраженно воскликнул: «Сколько гор!»

Он рассказывал, что на мгновение вдруг вообразил себя молодым плантатором, однако его плантация выращивала не растения, а настоящие горы со снежными вершинами. Его бизнес процветал, богатство множилось изо дня в день. Он мог вырастить любую гору, какую захотел бы. Все самые известные и живописные горы и горные хребты принадлежали ему, и каждый мог купить себе гору. Цены доступные. Спрос необъятный.

Как мой друг поступил с каньонами и горами? Сокрушил их: руками и зубами расцарапал и разгрыз камни каньонов и гор. Он сфотографировал тогда результаты своих стараний и часто показывал мне эти снимки. На том месте, где он работал с особенным усилием, сокрушая все подряд, образовалась впадина с пологими краями. Впоследствии там построили курортный город. А друг? Добрался ли он туда, куда хотел? Да, конечно! И путь тот ему дался легко.

К несчастью, я ничего грызть не умел. Я не был приспособлен для этого. А значит, приходилось дальше ломать голову над тем, как пересечь каньон.

Я подумал: не попросить ли каньон, чтобы он позволил мне перебраться на противоположную сторону. Я поспешно сел на землю, поджал ноги и зажмурился. Почему зажмурился, а не просто закрыл глаза? Мне показалось, этого будет недостаточно. Глаза вращаются под веками, и некому было успокоить их.

Я попросил каньон помочь пересечь его, и в ответ на мою мольбу земля подо мной затряслась. Я чуть не свалился с края обрыва. Скалы в каньоне зашатались, закачались с такой силой, что голова закружилась. А скалы тем временем сточились до кусочков размером с гальку. Дно каньона исчезло, его края сомкнулись, осталась узкая – в пару сантиметров – и необычайно прямая трещина. Я мог бы пройти вдоль по ней – и подошвы не застряли бы. Никогда и нигде они не могли бы застрять!

Поднимавшееся над горизонтом солнце светило мне в спину. Я нес на спине и плечах его молодые лучи и чувствовал, как они согревали меня. С новым днем за плечами я оказался недалеко от домов, запертые двери и ставни которых были обращены ко мне.

Какой маленький городок! Я мог бы при желании обойти крошечные домики из камня цвета травы с черепичными крышами в два-три шага. Или взять, например, обычную лопату и выкопать участок земли, на котором они стоят, а потом принести его домой и поместить в аквариум.

Вспомнился мой город: я осознал, что ничего не знал о нём. Он просто однажды появился: из земли проросли здания, улицы и проспекты проступили из-под почвы, остальное возникло из воздуха.

И люди… они как-то сами невзначай селились в нём. Это было похоже на чудо: сначала город стоял совершенно пустой (и непонятно было, для кого он здесь), а затем улицы и проспекты неожиданно заполнили толпы людей. Откуда они пришли? Почему именно этот город они выбрали? Зачем они в нём остались – не ушли в другое место и там не собрались в толпу?

К чему это я? Уже и не вспомню. Наверное, задумался о человеческих поселениях вообще. А это был новый вид таких поселений – их можно было найти только в особенно густых и непроходимых лесах. Я не знал, как называется этот лес. Решил, что потом подберу ему какое-нибудь название.

Попасть сюда было непросто.

Сотни и сотни деревьев обступали селение плотным кольцом. Если смотреть на них с очень близкого расстояния, казалось, что это не деревья и не заросли вовсе, а гротескные наплывы из сплошной коры, стволов, крон, ветвей. Чтобы спилить их, понадобилась бы какая-нибудь особенная пила, с бесконечно твердыми зубьями. Оставалось разве что найти дорогу к фабрике, где делали такие пилы.

Впрочем, и в этих зарослях были неширокие промежутки. У меня за спиной остался тот, по которому я пришел. Впереди за домами я разглядел еще по меньшей мере два прохода. Туда я намеревался пойти, когда наступит время себя удивить.

Внезапно в окнах домов я заметил какое-то движение. Это продолжалось минут пять или десять от силы, а потом деревянные двери с железными замками одновременно – я поразился, насколько синхронно это произошло, – заскрипев, распахнулись, и из них вышли люди. Все они были одеты – для меня всё, что можно надеть на себя, чтобы скрыть тело, представлялось просто одеждой – они были одеты во что-то бордовое, не имевшее никакой определенной формы, может быть, просто в куски ткани.

Местные жители выстроились передо мной в один ряд и хором негромко поприветствовали меня. Я не стал молчать (меня же воспитали так, чтобы я не молчал, когда ко мне обращаются по-дружески) и в ответ поздоровался. Меня нигде и никогда не приветствовали. Я всегда проходил мимо людей и лишь слегка касался их ледяной обескровленной рукой. Но в этот раз мужчины и женщины принялись вынимать из складок своей одежды маленькие венки из веток с листьями и класть их у моих ног. Я поднял один. Листья на нём оказались засохшими, как и на остальных венках.