Тьере Рауш - Китечка!

Госпожа Илона, в общем-то сама не слишком рада забраться в такую глушь, однако непоколебимая вера в то, что без её сильной руки и мудрого наставления, семья превратится в нечто невообразимо ужасное. Как, например, произошло с одной старой знакомой. Единственный сын, наследник титула, сознался в нетрадиционных взглядах на брачные узы и узаконил отношения с ветреным повесой, который за полгода растранжирил все их накопления и укатил в Париж с новым возлюбленным. Илона не осуждала подобные предпочтения, но глубоко внутри себя злорадно потирала руки, ведь ее дети никогда бы не посмели выкинуть таких фортелей. Впрочем, не только железная хватка на шеях дражайших чад играла свою роль, но и суровый нрав супруга, главы семейства. Его именем можно кошмарить не только надоедливых смертных, своих детей вполне можно было раньше ввести в ужас одной лишь фразой «я сейчас позвоню отцу, радость моя». Стоит заметить, что сестрами помыкать получается сложнее, характером они удались в папеньку. А вот на младшем сыне можно и поездить. Маришка огрызалась, могла крепко ругнуться, Залеска игнорировала маман, картинно закатывала глаза и тоже огрызалась. Илинка, на правах любимицы, говорила:

– Нет, это я сейчас папеньке позвоню!

И Илона утихала. Но ровно до того момента, пока не вспоминала, что, в общем-то, имеется четвертый ребенок, самый младший и более подверженный авторитетному влиянию матери.

– Отдайте немедленно!

Илона попыталась отобрать бурбон у Басараба, но тот мертвой хваткой вцепился в бутылку, категорически отказываясь не только отдавать, но и делиться.

Подвальник, посидев с какое-то время на скамейке у подъезда, предложил товарищу прогуляться до парка. Жуткое-прежуткое место этот парк, самое оно чтобы там собираться со знакомыми из соседних домов.

– Отчего же и не прогуляться, – довольно согласился Сумрак, охотно закивав головой.

Если обогнуть дворик и выйти на прогулочную дорожку, то до парка дойти можно за считанные минуты. По прямой и чуть-чуть направо, напротив мрачного здания фармацевтического колледжа. Сам парк парком-то назвать сложно, так, колючий садик. Впрочем, это не особенно расстраивало тех, кто там ошивался регулярно. Молодые мамаши с колясками отправлялись на утренний, послеобеденный и вечерний променад, лица без определенного места жительства задерживались с вечерней до утренней зари. Зимой, конечно, делать там нечего, холодно и голодно – до продуктового магазина идти далековато, а как идти, если ноги не держат? Денег еще подсобрать, прежде чем отправляться за провизией. Собак бездомных немерено, в стаи сбиваются, на людей бросаются, но задобрить можно. В отличие, кстати, от тех самых, без постоянной крыши над головой.

Наша же ночь выдалась безлунная, безлюдная и холодная. Все по домам сидят, густые супы греют, на балконе курят, гремят посудой, хлопают дверцей холодильника: вдруг ее откроешь с десяток раз, а на одиннадцатый там что-то новое появится? Осенью ведь каждый человек ест за двоих, запасаясь необходимой теплотой, которая очень выручает в студеные январские ночи. Декабрьские-то помягче будут, их сопровождает предвкушение праздников и огоньки гирлянд. Люди бродят по магазинам, выискивают чего на стол купить повкуснее, желудок порадовать, и чтобы на душе неприятного осадка не оставалось. Ищут подарки для близких, иногда для себя, хотя должно быть наоборот – сначала себя порадовать, потом за остальных браться.

Но пока на дворе октябрь, месяц тыкв и заимствованных праздников, с которыми пришли новые соседи, которых Подвальник откровенно не принимал. Раскрашенные, ненатуральные, жути не нагоняют, за пятки не хватают. Люди стали высовывать ноги из-под одеяла, темнота только веселит. Между прочим, раньше от одного слова «темнота» дети испуганно икали, искали где спрятаться. Потому нынешние взрослые, бывшие пугливые дети, с опаской идут через холодные коридоры квартир за полночным чаем, современные же дети с радостным визгом предлагают чудовищам из шкафов и из подкроватья слопать себя, чтобы контрольные не писать. Дети уверены, что такие монстры безобидны и, скорее всего, не существуют. Ведь контрольные пишутся, ремнем за плохие отметки лупят, а чудовища как не приходили, так и не приходят.

Подвальник, конечно, поспорил бы с этим утверждением. Ведь вот он, сидит себе на неудобной лавочке, болтает худыми ножками, чуть ли не скидывая с них ботинки не по размеру, здоровается с соседями. Прошмыгнула троица в старинных масках. Тащат мешки какие-то, длинные молотки по асфальту волочат. Троица эта, Бряк, Стук и Навыворот, промышляют тем, что воруют счастливые воспоминания. Понятное дело, что их источник пищи – дети до какого-то там возраста, но бывает и у взрослых выколачивают силком. Потому молотки им в помощь. А маски какие страшные! Будь Подвальник всамделишным человеческим ребенком, он бы от вида этих масок под себя ходил недели две точно. Из папье-маше эти украшения, грязные и затасканные, оттого еще более ужасные.

Или, например, стабильно раз в неделю у входа в парк околачивается прелестнейшая девочка в чепчике и пышном платьице. Загляденье просто, а не девочка. Волосы белые, кудрявые, глаза огромные, чище полуденного летнего неба. Фарфоровая куколка, чудо из чудес! Если с ней поговорить, то словарный запас пополнится изящными «извольте», «пожалуйте» и «подсобите». Загляденье это – наживка для отвратительных взрослых, которым ничего не стоит похитить ребенка, упрятать или чего похуже сотворить. Такие отвратительные взрослые потом находятся в канавах или в узких переулках за мусорными баками. С разорванным горлом или обглоданным лицом, по частям или целиком, но непременно с каким-нибудь обезображиванием. Но если отбросить все, что о таких людях можно найти положительного, вроде статуса примерного семьянина или заслуженного учителя, то такая смерть им как раз к лицу. Аглая, то самое чудо из чудес, лишь улыбнется, продемонстрирует клычки как крючки, которыми плоть рвать самое оно, пожмет плечами и отправится восвояси. Ровно до следующей недели.

Иногда в парке можно встретить Спотыкача, неуклюжее нечто, облюбовавшее чердак в одном из домов. Если вы время от времени слышите такие звуки, будто в квартире над вами разместили целую конюшню, значит, вы въехали как раз в то жилище, где регулярно страдают от мигреней. Спотыкач, по своей сути, вполне мил, обходителен и весьма вежлив. Он может потягаться в этом с Басарабом. Но что поделать, если головные боли – основная пища Спотыкача, и наградили его неведомые создатели двумя огромными лошадиными копытами. Спотыкач все время извиняется за неудобства даже перед своими, весьма понимающими. У некоторых из них же вообще рацион из свежего мяса состоит, и ничего, не извиняются. Надо принимать себя такими, какие есть.