Сергей Корнев - Дофамин. Рассказы 18+

Он, оторвав своё большое и основательное тело от ароматных скомканных простыней, с тяжеловесностью уверенного в себе человека погрузился на Светку, а она одновременно элегантно и быстро раздвинула ножки.

Серёжа выпил, наверное, уже не меньше семи или восьми кружек и твёрдо собирался отчалить из бара восвояси, оставив свою шумную компанию сиротливо поглощать пиво без себя, уверенного в себе человека, большого и основательного, а потому нужного в разных непредвиденных пьяных обстоятельствах, но его остановил неожиданный звонок. Звонил старый приятель.

– Да, алло!

– Здорово, Серый! – голос приятеля прозвучал в ухе навязчиво и чуждо. – Как дела? Узнал?

– А как же, Лёнчик, узнал. У меня всё нормально. Работаю… все дела… бабло зарабатываю, ага. Вот пивасиком решил побаловаться вечерком. А ты как?

– Да я тоже вроде ничего. Вот решил позвонить, проведать, что да как. Слушай, может, встретимся как-нибудь, посидим, пообщаемся?

К навязчивости и чуждости в ухе Серёжа немного привык, но тут голос приятеля как-то озадачил.

– Да… Да я не против так-то. Можно… Как-нибудь… Созвонимся тогда.

– Хорошо, созвонимся. Наших, технарских, кого-нибудь видел?

– Нет, не видел никого. А ты?

– Я тоже. Так, кое-что слышал…

Серёжа вдруг оживился и торопливо пробасил:

– Слушай! Витю Правдолюбова помнишь?

– Ну?

– С балкона прыгнул.

– И чё? Насмерть?

– Не, живой. Хорошо, невысоко было. Там то ли третий, то ли четвёртый этаж…

– Насколько я помню, у него на пятом этаже квартира.

– Ну, может, и пятый. Я точно не знаю, мне люди говорили. Короче, повезло. Покалечился, но живой.

– Да, повезло. А чё там, ноги поломал?

– Да я не знаю. Поломал, наверно. С пятого этажа-то упасть!.. Там всё, что можно, поломаешь.

– А чё это он вдруг?

– Да чё!.. Проблемы. С бабой у него вроде чё-то… Кто-то говорил мне… Из-за баб всё говно. Кинула, поди, какая-нибудь сука. Они, бляди, не думают, когда говно пацанам делают!

– Всё равно дурак Витя. Из-за бабы себя гробить – последнее дело. Чё, других, что ли, нет? Пошёл бы, другой вдул, и ноги целы были бы и суку ту забыл бы.

– Да он просто пьяный был, говорят. Не контролировал себя. В башку стукнуло, он и прыгнул.

– Да, попьяни чего только ни сделаешь. Ладно, давай, Серый! Созвонимся тогда, посидим, выпьем, пообщаемся.

– Ладно, созвонимся как-нибудь. Давай, много не пей!

Серёжа сунул телефон в карман и так обрадовался окончанию тревожившей его всё это время навязчивости и чуждости, что на радостях заказал ещё кружку. А потом ещё одну. И домой в этот вечер пришёл, что называется, на рогах.

Лёня по прозвищу Бес, молодой человек приятной и располагающей к себе наружности и по совместительству охранник в небольшом супермаркете, откровенно скучал на рабочем месте. Немудрено, всё ж таки ночная смена. В ночную смену рабочее место представляло из себя стул между двух автоматов – банковским и для оплаты мобильной связи. До двух часов Бес ещё как-то держался, прошёлся раз десять по залу, потрепался с девчонками на гриле. К трём, когда покупатель стал немногочисленным, в немногочисленности же очень приметным, а в приметности однообразным, получать от работы «удовольствие» стало невмоготу.

Тогда он прибегнул к обычному для себя развлечению в это время суток – стал домогаться к девушке на кассе. Собственно, поэтому его и прозвали Бесом. К женскому полу он питал нескрываемую слабость, в которой с годами и опытом народилась внушительная сила обольщения. Обольщение строилось на простоте, обходительности без излишнего пиетета и тонких психологических пассажах. Всё это в глазах обольщаемого женского пола работало так эффектно и безотказно, что лишь единицы могли сохранять хладнокровие перед обходительным натиском Беса.

В этот раз предмет обольщения вызывал особенный интерес. Юлечка пришла трудиться сюда недавно и поначалу заняла позицию «хладнокровной единицы». На обыкновенный и рядовой Лёнин бесовский прилог она ответила сокрушительным «Леонид, что вам надо?», что на литературном бы звучало как «ах, оставьте ваши глупости!», но Бес на то и Бес, чтобы глупости претворять в разумнейшее времяпрепровожденье.

В другой раз он зашёл с противоположного угла. Юлечка сказала что-то типа «я замужем и вполне счастлива в браке», что его только раззадорило, так как вслед за этой фразой нередко падали самые неприступные крепости. И правда – с чего это она вдруг стала отчитываться о своём семейном положении? И что ещё страннее – добавлять двусмысленную ремарку о счастье? Можно подумать, что иносказательно, как бы без одежды, фраза сообщала следующее: «О, если бы я была не замужем, тогда… или меня что-то не устраивало с мужем, тогда… но меня всё устраивает… как бы…» Бес, именно так и подумав, усилил давление. И не ошибся – Юлечка построила фразу иначе: «Лёнечка, ты, конечно, замечательный, но у меня есть муж». В сравнении с первоначальным «Леонид, что вам надо?» прогресс налицо.

Бесу уже было, от чего оттолкнуться. Он и оттолкнулся:

– Как там муж?

Она вздрогнула от неожиданности, но, кажется, не рассердилась, а наоборот только обрадовалась его приходу. Всё-таки скучно.

– Не знаю. Спит себе, наверно, посапывает.

– И тебя во сне видит, да?

Юлечка кокетливо засмеялась.

– Не знаю. Может быть, и видит.

– К нам охранником не собирается?

– С чего это? – она посмотрела Бесу в глаза недоумённо и заинтересованно.

– Как с чего? Тебя охранять.

Лицо её покраснело стыдливо, но удовлетворённо.

– Дурачок ты, Лёнечка!.. Я и сама себя могу охранять. Лучше расскажи мне что-нибудь хорошее.

– Легко. О чём же тебе рассказать? О любви?

– Давай о любви.

– О несчастной или счастливой?

– Ой, давай лучше о счастливой!.. Несчастной и так хватает…

– А чё так? Счастливой любви тоже много. Вот у тебя с мужем, например. Или… у нас с тобой, если бы мужа у тебя не было.

– Дурачок ты, Лёня! Ладно, давай о несчастной тогда.

– Хорошо. О несчастной… о несчастной… а вот! На самом деле, кстати, было. Недавно совсем произошло. Был у меня друг. Витя Правдолюбов. Может, знаешь? Нет, не знаешь? Ну и ладно. Так вот. И была у него девушка…

– Как звали?

Бес на секунду задумался, но тут же нашёлся:

– Да Юля, как и тебя. В нашем районе каждая вторая Юля. Но имя-то красивое.

– Да, красивое. И что? – Юлечкино стыдливое покраснение на лице приняло ещё более удовлетворённое выражение.

– Он её очень сильно любил. А она полюбила другого. Такое часто случается. Ну, она просто поняла, что Витя был ошибкой в её жизни. Она мучилась, но ничего не могла с собой поделать. Она не могла больше быть с Витей, хотела быть с тем, другим. Но и решиться на разрыв тоже не могла, потому что боялась сделать Вите больно, ведь Витя её очень сильно любил…