Сергей Корнев - Дофамин. Рассказы 18+

Она бежала, пока не обнаружила, что по пояс раздета. Её руки отчаянно закрыли обнажённую грудь, а глаза обратились назад, в сторону метро. Там, на пятачке, расхаживала угловатая дама в том самом ярко-оранжевом топике и в дипломат военного собирала разбросанное повсюду грязное женское бельё. Сонечка в бессилии заплакала и в слезах проснулась.

К чему? Зачем? За что? Она не могла ответить себе на эти вопросы. Она не хотела отвечать себе на эти вопросы. Она весь день потерянно просидела перед телевизором, а вечером, когда пришли папа и мама, схватила со спинки стула свой ярко-оранжевый топик и со злостью закинула его под кровать. Как-то сразу полегчало.

Сон второй. Каблуки

– Не каблуки, а шпильки, – раздражённо сказала мама. – Это у меня каблуки, а у тебя, Соня, шпильки!

– Ну и что, мама! – Сонечка задыхалась от возмущения. – Мне нравится!..

– Ты и так высокая… тощая, как спичка, куда ещё и ходули-то эти!

– Ну и что!.. Мне идёт, мама, я знаю!

– Да много ты знаешь! «Идёт» ей! Если человек перебарщивает, это никому не идёт!

– Идёт! Так модно сейчас!..

– Что за мода такая? Парень на голову ниже! Этот… Эдик-то твой…

– Не на голову.

– На полголовы! Сути это не меняет!

Сонечка обиженно нахмурилась и, присев, порывисто скинула очаровательные босоножки на удлинённом каблучке. Как от сердца оторвала.

– Ну… ладно, – вдруг смягчилась мама. – Дело твоё… Хочешь – как хочешь, – она кликнула девушку-консультанта: – Упакуйте и это тоже, пожалуйста! Сколько? Хорошо-хорошо… – и вполголоса непонятно кому: – Отец не обеднеет…

«Необедневший» папа ждал в машине возле магазина, и когда Сонечка с мамой после часового отсутствия всё-таки показались в окружении десятка пакетов, он резко погрустнел и, кажется, похудел ещё больше. Впрочем, мама ничего не заметила. А Сонечка не стала её и себя расстраивать этим. Ведь шопинг есть шопинг. Мужчинам этого не понять.

Мужчины понимают другое – насколько хорошо женщина выглядит. Сегодня Эдик, то есть тот самый «новый молодой человек», обещал незабываемый вечер в каком-то клубе, и Сонечка должна была выглядеть сногсшибательно. Босоножки на удлинённом каблучке были гарантировано сногсшибательными. А что? Модно. Дерзко. Сексуально.

Эдик тоже оценил, когда вечером заехал за Сонечкой. «Вау! – сказал он. – Ты выглядишь… мм, как это… сногсшибательно!». И его глаза стали такими приторненькими, мутненькими и глупенькими.

Сонечка же просто хладнокровно прошла мимо, тщательно контролируя ровность движения тазобедренных мослов, а внутренне с наслаждением замирая от восхищения этих приторненьких, мутненьких, глупеньких глазок и от самой себя – такой… ну да, такой сногсшибательной. Цок! цок! – по залитому вечерним солнцем асфальту. Цок! цок! – ловя цепкие взоры мужчин и завистливые взгляды женщин. Цок! цок! – сливаясь с ритмом города – аж мурашки пошли по коже! – цок! цок! Воплощение женской власти в этом цоканье, шпильками, будто копьями, попирающем главу мудрого змия – мужского инстинкта охотника. Где твоя – о, муже! – сила? Где твоя – о, мужеская сила – победа? Всё «перецокали» женские ножки, обутые в звонкие каблучки. Эдик, «охотник», преисполненный гордости из-за крупной добычи в лице Сонечки, на полголовы возвышающейся над ним, всю дорогу до такси, припарковавшегося на выезде из двора, раскрылившись, склонял свою выю перед таковым великолепием, став совсем каким-то маленьким и ничтожным.

Может быть, поэтому местная пивная шушера – трое бывших Сонечкиных одноклассников – набралась чрезмерной наглости и «домоталась».

– Сонька, а ты куда такая нарядная намылилась? – пропищал первый.

– Куда надо, – огрызнулась она.

– А куда надо? – загоготал второй.

– Слышь, отстань! – огрызнулся «маленький и ничтожный» Эдик.

– Э, полегче, терпила! – пробасил третий.

– От терпилы слышу, – Эдик раскрылился ещё больше.

– Ты кого терпилой назвал? – пропищал первый.

– Слушайте, отстаньте, а? – разгневалась Сонечка.

– А мы ещё ни к кому не приставали, – загоготал второй.

– А ты даже и не думай! – разгневался Эдик.

– А то чё? – пропищал первый.

– Чё ты сделаешь? – загоготал второй.

– Ладно, пусть идёт, – пробасил третий. – Он с тёлкой… Западло… Ты это… Сонька, не обижайся!..

– Я на вас ещё в школе перестала обижаться: на дураков не обижаются, – проворчала Сонечка и крепко дёрнула Эдика за руку: – Пошли! Такси же ждёт…

Тот, поупрямившись, повиновался. И потом уже в клубе он постоянно то упрямился, то повиновывался. И причём всё невпопад. Или упрямился, когда не надо. Или повиновывался, когда не надо. Чем очень серьёзно портил Сонечке настроение. Сказала: «Пойдём, потанцуем». Заупрямился. Сказала: «Давай уйдём». Повиновался. Ушли. Пошлялись по ночному городу. Надоело. Посидели в парке. Надоело. Обнимались и целовались на холодной и не очень чистой лавочке. Сказала: «Поехали ко мне. Мои в деревню уехали». Заупрямился. Сказала: «Тогда я одна поеду. Замёрзла». Повиновался. Короче, испортил настроение вконец. Ну что ж, вызвала такси и уехала домой.

Возле подъезда «тусила» та самая шушера. Первый, сидя на корточках, курил. Второй мочился на угол. Третий громким басом вталкивал обоим следующее:

– …По любому мы не правы. Он за бабу свою влез. Любой бы так сделал! Он – нормальный пацан! Мы вообще не по делу встряли. Нахрена, а? Стоим, пивасиком балуемся, настроение хорошее, взяли и прицепились!.. Слово за слово…

– Да я и говорю тебе! – сильно пьяным и потому сильно писклявым голосом перебил его первый. – Настроение хорошее! Тёлка знакомая идёт! Чё не пообщаться? А он – «терпила», все дела, пальцы веером!..

– Да он за бабу свою заступился! По любому мы… – взревел третий и осёкся, услышав цоканье очаровательных Сонечкиных босоножек на удлинённом каблучке.

Так некстати. Сонечка рассчитывала проскочить незаметно, держа в уме вечерний инцидент. Не получилось. Она внутренне напряглась, из-за чего контроль движения тазобедренных мослов стал особенно тщательным, а сами движения приобрели идеальную ровность.

Цок! цок! – по залитому грустным ночным светом асфальту. Цок! цок! – хлёстким эхом, хлёстко до непристойности нарушая зыбкую и чуткую тишину двора. Цок! цок! – ловя молчаливые сверлящие взоры пьяной компании – аж мурашки пошли по коже! – цок! цок!

– Сонька идёт! – неожиданно загоготал второй, отпрянув от обмоченного угла, запихивая на ходу «виновника» образовавшейся тут же пенистой лужи и сшибая по пути батарею из пустых бутылок и банок.

Первый вздрогнул, обронив сигарету, и поднялся.

– Сонь! – противным голосом пропищал он. – Ты это… слышь… без обид, ладно?.. Ты – классная девка! Ты это… знаешь… как мне нравишься!.. Я бы этого… твоего… враз укопал!.. Чё ты в нём нашла-то?..