Анатолий Самсонов - Фокус гиперболы

Душ и прохлада кабинета настроили на рабочий лад. «Так. Надо продолжать» – сам себе скомандовал Петр, устроился за письменным столом, включил настольную лампу и придвинул к себе книгу Ветхого Завета. Закладка. Так, так. Опять конверт. Вытащил из него стопку листов и положил перед собой. Первый лист был заполнен рукописным текстом и сверху был помечен рукой отца: «от товарища «Д». Петр углубился в чтение. Товарищ «Д» начал с описания биографических данных Каринэ Восканян. Родилась в Ереване, возраст, семейное положение, адрес, номера рабочего и домашнего телефонов. Место работы – научный сотрудник Исторического Музея. Специализация – армянская государственность раннехристианской эпохи. Темы кандидатской и докторской диссертаций, список респондентов международной научной переписки.

Следующий лист был копией служебной характеристики ученой дамы, а далее следовал длинный список ее научных публикаций. «Да, непрост товарищ „Д“, непрост, если смог получить эти сведения. Интересно кто он такой, этот товарищ „Д“? – подумал Петр, вновь просматривая список, – и может быть и загадочный доктор „SS“ тоже в этом списке. Кто знает?»

Далее в стопке было десятка два скопированных листов переписки отца с госпожой Восканян.

За окном уже сгустилась ночь, когда Петр с облегчением вздохнул, сложил прочитанные листы в конверт, вложил закладку и закрыл книгу Завета. Теперь стало ясно: для достижения своей цели отец должен был выстроить и выстроил – таки отношения между кипрским и армянским музеями так, чтобы это отвечало интересам того и другого, и при этом оказаться в центре, сделать себя связующим звеном. И все ради того, чтобы взглянуть на древний талисман! Эх, отец! А какой дипломат! Понятно теперь о какой договоренности говорил и в чем заинтересован господин Ксандопуло. Взамен рукописи, исполненной предположительно Нерсесом Шноргали, католикосом Армении двенадцатого века – ее то и должен был доставить в Армению отец, – получить фотокопию сохранившейся в веках, как надеется Ксандопуло, подлинной четвертого века рукописи Григора Просветителя – диакона кипрской христианской общины, первого христианского епископа Армении – первой христианской страны мира.

Ну, что ж, продолжим линию отца и посмотрим, что из этого получится. Петр отодвинул книгу Ветхого Завета, потянулся за Красной папкой, намереваясь вернуться к Тиберию, римлянин как будто звал его, но вдруг услышал мягкий щелчок замка и легкие шаги. Входную дверь он оставил открытой, и вот кто-то зашел и закрыл ее изнутри. Молодой человек развернулся вместе с креслом на звук. В дверном проеме кабинета возникла белая фигурка. Слабый свет настольной лампы отражался и искрился в карих глазах гостьи, складках ее белоснежного шелкового халата и темных, спадающих волнами на плечи волосах. Она медленно подошла к замершему в кресле мужчине, положила руку ему на голову и стала медленно наклоняться к лицу. Отворот халата отошел, и Петр увидел перед собой великолепную женскую грудь. Набухший розовый сосок нацелился на него, медленно приближаясь. Его голова подалась вперед, он обнял губами сосок, втянул его и нежно и осторожно прикоснулся зубами. Женщина издала низкий протяжный стон, обхватила руками голову мужчины и прижала к груди. Петр почувствовал, как жаркая волна прокатилась от сердца вниз и ударила в пах. Он подхватил девушку на руки и понес в спальную комнату.

Краешек луны заглянул в окно и отразился желтым огоньком в женских глазах. Хрипловатым голосом женщина спросила: – Который час? – Петр потянулся и посмотрел на часы:

– Три часа.

– О, мне пора. – Женщина чуть приподнялась, ее рука скользнула по бедру мужчины и замерла. Женские плечи медленно вернулись на место. Мужчина легким рывком приподнял свое тело и завис над женщиной. Ее руки обхватили мужские бедра и прижали к себе. Раздался протяжный стон. Время для двоих остановилось вновь.

Луна уже уплыла куда-то из окна, уступив место робким и бледным предвестникам рассвета. Женщина торопливо встала с постели, накинула на себя халат, обошла кровать и села рядом с лежащим мужчиной. Он хотел, было встать, но она остановила его, нагнулась, поцеловала в губы и сказала: – Спасибо тебе, Петр, за эту ночь. Я ее буду помнить всегда. Прощай! – Встала и быстро пошла. Молодой человек подхватился, но было поздно, дверной замок мягко щелкнул.

Ошеломленный и опустошенный Петр, приходя в себя, долго плескался под душем, затем направился в спальную, постоял, тупо глядя на постель, над которой словно пробушевал торнадо, передумал ложиться, поплелся в гостиную и прилег там на диван. Туман в голове постепенно рассеивался, уступая место рассудку:

– «Ее зовут Беата, Бетти. И это все, что я узнал о ней. Познакомиться поближе, увы, как-то не случилось. Да, не случилось! И кто этот ее папик, с которым она куда-то улетает сегодня? Похоже, он вовсе не занимается девочкой. Впрочем, какое это имеет значение, если прозвучало слово „прощай“! Какое грустное, безысходное слово». – Голова молодого человека упала на плечо, он закрыл глаза.

Петр проснулся через пару часов от чувства острого голода и с мыслью о Тиберии. Это показалось ему настолько странным, что он подумал: «Надо же? Как меня торкнуло! Вместо сладких воспоминаний о чудесной ночи меня с утра держит своей железной рукой за горло этот римлянин. Эх, отец! Да. Теперь я, кажется, начинаю понимать: почему отец так долго, мягко, но настойчиво склонял меня к решению получить историческое образование. Неужели он все предвидел? Так, на чем же мы остановились»? – Петр переместился в кабинет, придвинул к себе и открыл Красную папку. Да, да. Воспоминания и сон Тиберия. Петр заказал по телефону завтрак в номер и начал читать.

Глава VII. Доктор «SS». Визит Тиберия.

Солнце еще не вышло из-за горной гряды, от реки тянуло прохладой и сыростью и заносило сладковатый дымок походных пекарен.

Снаружи раздалось знакомое натужное искусственное покашливание. Тиберий окончательно проснулся, сел и позвал: – Марк, войдите. – Полог шатра отодвинулся и впустил Марка, в его руках тускло поблескивал медный котелок с водой. Тиберий кивнул головой, указывая на место рядом с собой, Марк осторожно поставил котелок на походное ложе и сказал: – Легат легиона ждет вас к завтраку.

– Хорошо, Марк, благодарю, вы свободны, – Тиберий сполоснул руки и лицо, вышел из шатра и направился к палатке легата. Тот, склонившись над раскладным столиком, колдовал, разбавляя вино чуть подкисленной уксусом водой. Нехитрый армейский завтрак в виде дымящейся с пылу – жару лепешки красовался на блюде. Голодный Тиберий немедленно уселся рядом с легатом, обжигаясь, разорвал руками лепешку и уставился на две совершенно неравные части, соображая, как же с ними поступить. Корнелий увидел это, усмехнулся и поставил перед Тиберием чашу с каплей вина на дне, состроил на лице такую же, как у Тиберия, мину, демонстративно заглянул в его почти пустую чашу, а потом в полную свою. Мужчины посмотрели друг на друга и рассмеялись. Уравняли положение и заработали крепкими челюстями. Утолив первый голод, легат перешел к делу: – Первая дозорная группа вернулась. Впереди дорога свободна. По меньшей мере, на расстоянии половины дневного перехода. Второй дозор, отправленный к Эребуни и крепости Воланд, пополудни, я надеюсь, мы встретим в пути. К концу дня, да помогут нам боги Ларов, мы выйдем к Арташату.