Алина Николевская - Поясни за враньё!

Евгений Михайлович Брагинский позавтракал и удалился в свой кабинет, где первым делом включил компьютер. Конечно, каждый уважающий себя мужчина начинает день с чтения интернетовских новостных порталов, но сегодня «Обозреватель» подождёт, и «РБК» подождёт, и «Коммерсант», и «Лента. ру» и ещё много, много кто подождёт. И Евгений Михайлович начал терпеливо продираться через посты и комментарии, посвящённые делам «Дамского кружка», членом и основателем которого была его жена Зинаида Исааковна Меерсон. Дела у «кружка» шли настолько плохо, что очень быстро пришло понимание: никакие восторженные отзывы реанимировать дохлое сообщество не смогут, интерес публики утрачен окончательно и бесповоротно. С минуту Евгений Михайлович размышлял – а не вбросить ли всё-таки для очистки совести в «кружок» опрос о том, станет ли женщина заниматься своим туалетом на необитаемом острове. Решил, что не стоит, и перешёл в индивидуальный блог Зинаиды Исааковны, который она вела под ником «Модистка Зина» и где научала женщин разных возрастов и сословий красиво одеваться, полагая себя выдающимся стилистом. Здесь жизнь ещё теплилась, и чахлый стебелёк общественного внимания имел, хоть и слабые, но всё-таки шансы произрасти в нечто большее. Евгений Михайлович открыл опцию «Комментарии» и после недолгого раздумья написал: « Последнее время меня грызла хандра: в свои 25 лет я ещё ни разу не была замужем, и не знаю толком в чём мой женский потенциал. И вот вчера, когда я уже совсем пала духом и поняла, что ничего не хочу и давно ни о чём не мечтаю, я наткнулась на блог „Модистка Зина“. И это было мне как бальзам на душу! Советы модистки Зины пролили в душу живительную волну радости, лёгкости и надежды. Она ничего не навязывает и не пропагандирует, а просто учит на своих примерах, как, следуя моде, подчеркнуть свою индивидуальность, как при выборе одежды экспериментировать с формой, пропорциями и цветом – смело, но не без оглядки на правила хорошего вкуса, чтобы не выглядеть смешной. Надо ли говорить, что после знакомства с блогом „Модистка Зина“ я уволила своего стилиста. Зачем мне дорогущий стилист, если отныне советы модистки Зины помогут мне достичь того, о чём я мечтала, но не делала из-за неверия в возможный успех».

Около одиннадцати Евгений Михайлович выключил компьютер и потянулся. Заглянул в спальню жены, которая крутилась перед зеркалом, готовясь к очередной фотосессии.

– Поддержал мой блог?

– Пришлось, – он шутливо развёл руками. – Деваться-то некуда.

– Спасибо, тупица.

– Интересно, кто у нас тупица, если «Модистку Зину» придумал я, а я тебя всё клинило на унылых «Советах опытного стилиста»? Вот уж был бы отстой, так отстой!

– И всё равно тупица ты! А ещё бестолочь!

– А ты Зина-корзина.

– А ты Жака-бяка!

Они осыпали друг друга словечками из их общего школьного детства и общей юности, словно снова были в классной комнате, как тридцать лет назад. Затем начали швыряться шарфами, перчатками, шляпками и прочей гардеробной мелочью, разбросанной по спальне в художественном беспорядке в качестве аксессуаров к Зининым нарядам. Но когда жена замахнулась на мужа подушкой, тот взмолился, шутливо прикрыв голову руками:

– Только по голове не бей. Ты же знаешь, моя голова нас кормит.

– Ладно, не буду. – Она опустила подушку. – Но ты сдаёшься?

– Сдаюсь, конечно.

Он взглянул на неё и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. У них была одна улыбка. Каждый видел себя в глазах другого. «Лучше Жени никого нет на свете» – подумала Зина, когда дверь за ним закрылась. – «Никого, когда он такой милый».

Так безоблачно начался этот день гнева.

Евгений Михайлович Брагинский, конечно же, отдавал себе отчёт в безуспешности попыток его жены стать гуру в мире моды. От её советов порой несло такой нафталинной зелёной тоской, что глаза сводило к переносице, и начинали самопроизвольно скрипеть зубы. Он деликатно давал ей понять: надо ограничиться дамской аудиторией 60+, а может и 70. Но Зина в своём убеждении, что её советам все возрасты покорны, была непоколебима. Особенно нелепо выглядели её попытки приладиться к молодёжной среде и объединиться с суровыми юнцами последнего десятилетия. Она не понимала или не хотела понимать, что сама её внешность служит поводом для насмешек – покатые плечи, пространный бюст, отсутствие талии, длинный нос и жидкие кудельки на голове. Глаза, правда, были хороши – большие, голубые, поэтичные, слегка навыкате. Но они положения не спасали. Положение спасал своими восторженными комментариями Евгений Михайлович. Пока спасал. И собирался делать это впредь – столько, сколько потребуется, ибо в основе их с Зиной союза лежала солидарность – во всём, всегда и везде, а скреплён этот союз был необычайно долгой (в нескольких поколениях) и верной дружбой двух семейств – Брагинских и Меерсонов. Старички-интеллектуалы – старожилы Москвы ещё помнят старую квартиру Меерсонов на Сивцевом Вражке. Высоченные, потемневшие от времени потолки, изразцовые печи, мебель красного дерева, на стенах угрюмились старинные гравюры с мачтами и парусами, что контрастировало с атмосферой царившего в доме гостеприимства, добросердечия и неизъяснимого семейного очарования. Адвокаты, искусствоведы, писатели, журналисты, музыкальные и литературные критики – короче, все члены этого большого и замечательного семейства, обладали в той или иной степени способностью обольщать людей своим умением легко воспарять над землёй в задушевных разговорах и беседах, не таящих под интеллигентским словесным флёром неизбывной русской маеты. Стоило попасть к ним однажды, как ты навсегда становился их пленником.

С тех пор, как они с Зиной поженились, Евгений Михайлович изменял жене лишь неделю в году, во время проходившего на Валдае общественно-политического форума, обычно с какой-нибудь девушкой из секретариата. И делал это без зазрения совести, полагая, что эта неделя, так сказать, выпадает из обычного хода жизни с её цепью верностей и обязательств; что это своего рода сатурналии, когда законы теряют силу. Всё остальное время он был ей преданным мужем.