Дарья Щедрина - Чужие окна. История одной подлости

Вадим, уже шагнувший через порог кабинета, остановился и с изумлением обернулся на Воскобойникова.

– Что?..

– Что слышали, гражданин Логинов. Не задерживайте следствие, проходите. Нас ждет автомобиль у ворот школы.

– Слушайте, Михаил Николаевич, это ерунда какая-то, – забормотал Вадим, находясь в полной растерянности. В голове не укладывалось такое нелепое обвинение.

– Разберемся! – обронил следователь и нетерпеливо подтолкнул Вадима в спину. – Прошу вас поторопиться.

– Но…

– Или вы предпочитаете, чтобы на вас надели наручники?

Взгляд Воскобойникова блеснул холодной сталью, и Вадим невольно поёжился. Наручники?

– Зачем наручники?..

– Тогда будьте любезны проехать с нами в отделение полиции. Там во всем разберемся.

– Хорошо, – кивнул Вадим и решительно зашагал по длинному школьному коридору. Он был уверен, что произошла какая-то нелепая ошибка. Он поговорит со следователем, они разберутся с недоразумением, и его отпустят. Конечно отпустят, ведь он ни в чем не виноват.

Четкие шаги полицейских прозвучали по лестнице и в большом холле. Вышли на крыльцо. Вадим сразу увидел припаркованный у ворот полицейский автомобиль. Придерживая под локти с обеих сторон, люди в форме вели его к машине. Чтобы со стороны не выглядело так, что они его волокут в полицию, Вадим ускорил шаг. Когда подошли к машине и один из полицейских распахнул перед Вадимом заднюю дверь, из школы выбежала Оленька и задыхаясь от слез побежала за ними.

– Вадим!.. Вадим, что случилось?!

Логинов, стоя у машины, обернулся.

– Не волнуйся, Оленька. Это какое-то недоразумение. Разберемся. Ты только маме ничего не говори, а то ей волноваться нельзя. У нее же больное сердце.

Она протянула к нему дрожащие руки и всхлипнула, как маленький беззащитный ребенок, которого бросают одного. У Вадима в груди что-то судорожно сжалось. Мучительно захотелось обнять любимую, прижать к себе и никогда не отпускать. Но незнакомые люди в полицейской форме не позволили, втолкнули его на заднее сиденье, сами заняли свободные места. А ко всем школьным окнам прилипли десятки зрителей, с любопытством наблюдая за происходящим, будто показывали захватывающий гангстерский боевик. Спустя несколько секунд машина сорвалась с места, взвизгнув шинами по асфальту, и понеслась по улице, быстро удаляясь от школы.

Заканчивался третий час допроса. Комната, в которой все это происходило, напоминала картонную коробку: почти квадратная, глухие коричневые стены, крошечное зарешеченное окошко под потолком, напротив – массивная железная дверь, как в бункере; посередине – стол и два стула напротив друг друга для следователя и задержанного. Не было никакого огромного в полстены зеркала, как показывают в фильмах, за которым наблюдают допрос заинтересованные лица. Только лампа дневного света на потолке освещала сидящих за столом мертвым белым светом. Да любопытные глазки видеокамер у потолка с двух сторон внимательно следили за происходящим.

– Так вы утверждаете, что не принуждали Елизавету Меликову раздеваться перед вами для фотосъемки? – в очередной раз повторил свой вопрос Воскобойников, сверля взглядом Вадима.

– Господи! – не сдержался и со стоном воскликнул Логинов, – вы это у меня уже сто раз спрашивали, и я вам сто раз ответил!

– Так ответьте в сто первый.

Вадиму все происходящее казалось каким-то театром абсурда. Голова болела так, что казалось, она распухла и увеличилась раза в два. Во рту пересохло и жутко хотелось пить, но заикнуться следователю о своей потребности он не смел: уж слишком недружественным был тон голоса Воскобойникова, да и глаза напоминали осколки льда. Скомандовав себе мысленно: «Возьми себя в руки и успокойся!», он произнес, четко проговаривая каждое слово:

– Ни Лизу Меликову, ни кого-либо вообще я никогда ни к чему не принуждал. Меня пытаются оклеветать.

– Кто и зачем?

Об этом они тоже уже говорили и не один раз. Допрос шел по кругу, или нет, не по кругу. Вадиму казалось, что следователь завел его в какой-то лабиринт, где через каждые пять шагов попадаешь в очередной тупик. А может быть, в этом лабиринте все пути ведут в тупик?

– Я уже говорил, что Лиза Меликова у нас отличница, идет на медаль. Буквально все учителя в школе тянут ее на эту медаль, ставя сплошные пятерки по всем предметам. Но Меликова к физкультуре относится, как к второстепенному предмету. Много раз прогуливала занятия, не сдала итоговые нормативы по легкой атлетике. В результате я сказал ей, что вынужден буду поставить в аттестат плохую оценку. Она сначала упрашивала меня поставить пятерку, но я не поддался на уговоры.

– Почему? – обронил Воскобойников и в упор посмотрел на задержанного.

– Потому, что это нечестно – ставить липовые пятерки. Я вообще против липовых оценок и против липовых медалей.

– Угу, – то ли хмыкнул, то ли поддакнул, соглашаясь, следователь и опустил взгляд на пачку чистых листов бумаги, лежащих перед ним на столе, постучал по ним желтым от табака указательным пальцем. – Что было дальше?

– Дальше Лиза пошла и нажаловалась на меня начальству. Завуч и директор школы тоже долго меня уговаривали, убеждали не лишать ребенка медали.

– Но вы отказались.

– Отказался. Поэтому Меликова и пошла на эту клевету. Уж очень ей хочется получить золотую медаль. Видимо, для этой девочки все средства хороши.

Воскобойников откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, пристально, с холодной полуулыбкой на губах рассматривая собеседника.

– А вот она утверждает, что вы вывернули ситуацию с оценкой за физкультуру в своих интересах: потребовали от нее позировать на некой фотосессии в непристойном виде, за что обещали поставить пять в аттестат.

– Это ложь! – Вадим сделал движение рукой, будто хотел стукнуть кулаком по столу, но сдержался и сбавил тон голоса. – Это не правда. Она наговаривает на меня, пытаясь вынудить пойти на уступки.

– Как-то трудно ожидать от тихой скромной отличницы такого коварного замысла. А вот от молодого, но взрослого мужика, к тому же неженатого, каждый день находящегося среди юных симпатичных девушек, можно ожидать чего угодно.

– По-вашему я похож на педофила или маньяка? – невесело усмехнулся Вадим, пытаясь рассмотреть ответ на этот вопрос в непроницаемых глазах следователя.

– Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что следствие оперирует категориями «похож», «не похож». К тому же профессиональный опыт показывает, что самые кровожадные сексуальные маньяки, за которыми числятся десятки жертв, в жизни были милыми людьми и примерными семьянинами.

Вадим с усилием потер лицо ладонями, пытаясь сосредоточиться и прогнать непонятный туман перед глазами.