Дарья Щедрина - Чужие окна. История одной подлости

Оля опустила глаза и спрятала свои руки под столом.

– Здравствуй, Вадим, – произнесла тихо, как будто каждое слово давалось ей с трудом.

– Здравствуй, Оленька. Как ты, как мама? Я за вас очень переживаю.

– Ничего, держимся. Как ты?

От ускользающего взгляда, от отчетливого холодка в голосе, от безликости дежурной фразы по спине его пробежала волна мурашек. Он ждал этой встречи, как утопающий ждет глотка живительного воздуха. А теперь растерялся. Что-то было не так. Любимая девушка показалась какой-то скованной и закрытой. Хотя, чему ж тут удивляться? Любой нормальный человек, впервые попав в эти стены, пройдя несколько десятков шагов по этим коридорам, почувствует себя неуютно, скованно. Вот и Оля…

– Оленька, милая, мне нужна твоя помощь, – заговорил он быстро, стараясь скорей донести до нее самое важное на сегодняшний день. Девушка подняла на него удивленные глаза. – Мне нужен хороший адвокат. Я знаю, что это стоит немалых денег, придется влезать в долги, но я же все верну, как только выберусь отсюда.

– У тебя же есть адвокат, – проронила Ольга, глядя на него со странным изумлением, как будто не ожидала такой просьбы от заключенного.

– Мне нужен хороший адвокат, который действительно будет за меня бороться. Я очень тебя прошу пойти к Саше Тимофееву (помнишь моего одноклассника?). У него отец – человек со связями, наверняка сможет найти приличного адвоката. Расскажи ему все, попроси помочь…

Он не договорил. Ольга вскочила на ноги и нависла над ним, опираясь руками о столешницу.

– Попросить?! Это я должна ходить, просить и унижаться? Такую ты роль мне уготовил? Да ты знаешь, каково мне сейчас? Ты знаешь, что в школе мне уже не один раз все кости перемыли? Ты знаешь, что я спокойно по улице не могу пройти? В меня все пальцем тычут, шушукаются за спиной. А вчера в магазине в очереди в кассу я слышала, как две тетки, совершенно мне незнакомые, говорили: «смотри, вон невеста этого учителя-педофила!» Мне хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться! Я не знаю, куда мне деваться от позора, который ты навлек на меня. А теперь ты еще хочешь, чтобы я ходила по твоим бывшим друзьям и просила помощи? У тебя совесть есть?!

Вадим молчал, оторопело глядя в горящие ненавистью глаза любимой. Не было больше его милой, нежной, немного застенчивой Оленьки. Перед ним стояла совершенно чужая, пылающая гневом и возмущением девушка.

– Ты мне горы золотые обещал. Говорил, что всю жизнь на руках носить будешь, что в лепешку разобьешься, чтобы я была счастлива. А что я получила? Город у нас небольшой, все друг друга знают. Сплетни разносятся как порыв ветра. Я не знаю куда мне сбежать отсюда, куда спрятаться, а ты… Как ты мог, Вадим?!!

– Ты что, поверила во всю эту чушь? – Наконец произнес Вадим, хотя во рту пересохло, и язык ворочался с трудом. – Это же ложь, клевета, Оля.

– Я не верю тебе. Это ты лжешь, чтобы прикрыть свой позор. Господи, – она прижала ладони к лицу и отвернулась к окну, как будто даже смотреть в его сторону было мучительно, – как ты мог, ведь это же дети!

– Я не мог и не делал этого, Оля. Меня оклеветали, и ты знаешь почему. Просто помоги мне выбраться из этой ситуации. К сожалению, без твоей помощи мне не справиться.

– Нет, нет, Вадим! – с холодной яростью бросила ему в лицо Ольга. – Не смей меня просить ни о чем. Ты этого не достоин. Я вообще хочу как можно быстрее тебя забыть, выкинуть из своей жизни. Так что о помощи проси кого-нибудь другого, только не меня. Я и так в этой ситуации – жертва обстоятельств, пострадавшая сторона. Так что помогать я тебе не буду, и приходить сюда на свидания не буду, и писать тебе в тюрьму не буду. На меня не рассчитывай. А Клавдию Валентиновну постараюсь поддержать, я же человек добрый. Тем более, что непонятно, как такая милая женщина смогла вырастить ТАКОГО сына. Все, свидание окончено. Прощай, Вадим, и не поминай лихом.

С этими словами Ольга, гордо выпрямив спину, подошла к застывшему у двери с каменным лицом охраннику. Тот отступил на шаг, пропуская ее вперед, и распахнул дверь.

Дверь с металлическим лязгом захлопнулась за ними. И наступила темнота. Вадим не сразу понял, что сидит с закрытыми глазами, безвольно уронив на стол руки. А под потолком шипит и потрескивает лампа дневного света. Сглотнув невесть откуда взявшийся в горле ком, он поднял голову и посмотрел вверх. Одна лампа дневного света тускло горела, а вторая то гасла, то вспыхивала с неровными промежутками времени, словно посылая в мир сигнал СОС с помощью азбуки Морзе. Вот только мир, погруженный в свои важные дела и проблемы, не замечал этих жалких, беспомощных и никому непонятных сигналов.

Дурную весть принесла Ольга. Услышав об аресте сына, Клавдия Валентиновна не поверила. В памяти всплыл рассказ одной старой подруги, дочь которой училась в театральном институте. Пытаясь удивить, а значит привлечь публику, современные режиссеры придумали так называемый интерактивный театр. Зрители в этом театре становились равноправными участниками постановки, включались в разворачивающееся действо, а грань между залом и сценой стиралась, становилась невидимой.

Выслушав нелепую до абсурда и гнусную историю от будущей невестки, пожилая женщина только покачала головой ничуть не встревожившись. Она была уверена, что Дима ни в чем не виноват. Просто кто-то решил его разыграть. Становясь старше год от года и постепенно обменивая здоровье на жизненный опыт, бывшая учительница вынуждена была признать, что современная молодежь злее и грубее своих предшественников. Вот и устроил кто-то глупый и жестокий розыгрыш над ее сыном. Наиграется и успокоится, и все вернется на круги своя.

Вечером того же дня позвонил Дима и пообещал, что через пару дней вернется домой, и они все вместе посмеются над случившимся. Но следующим вечером в квартиру позвонили. Открыв дверь, Клавдия Валентиновна растерялась, увидев на пороге нескольких полицейских и двух соседок с нижних этажей, пенсионерку Нину Михайловну с первого и продавщицу из овощного ларька Варвару Семеновну с третьего. Обычно шумные, говорливые соседки испуганно молчали, косясь на рослых парней в полицейской форме и мужчину лет сорока в гражданской одежде.

– Здравствуйте, – спокойным, уверенным голосом хозяина положения поздоровался сорокалетний, – меня зовут Воскобойников Михаил Николаевич. Я следователь, и у меня ордер на обыск вашей квартиры.

Сунув в лицо обомлевшей хозяйки какие-то корочки и бумагу с печатью, Воскобойников прошел в квартиру не дожидаясь приглашения. Остальные молча проследовали за ним и, рассредоточившись по квартире, стали методично обшаривать шкафы и ящики столов. Соседки тихо перешептывались в коридоре, бросая косые взгляды на Клавдию Валентиновну.