Андрей Лоскутов - Байки у камина с подарками

Зубы. Длинные ряды белоснежно чистых идеально ровных зубов смотрели на них с этих полок. Подойдя ближе Юра приметил, что не все они были человеческими. Были и зубы диких зверей, больших и маленьких. Он без труда узнал волчьи клыки и заячьи выпирающие зубы. Но там были и другие: собачьи, кошачьи, свиные, змеиные и лошадиные. Все в идеальном состоянии, отполированные до блеска так, что, когда попадал на них луч фонарика ребятам слепило глаза.

– Охренеть, – выдохнул Витя, ошалело разглядывая зубы пираньи.

– Этот дед псих, – только и сумел выдавить из себя Юра, при виде такого зрелища его храбрость как ветром сдуло.

Камешки застучали в окно как раз в тот момент, когда внизу открылась дверь и скрипнула первая половица.

– Окно, – прошептал Юра и осторожно на цыпочках сделал шаг.

Этот шаг был большой ошибкой, едва он ступил, не глядя во тьму, как раздался щелчок и стальные челюсти капкана с треском захлопнулись на его лодыжке. Парень закричал так громко что хлипкие стены чердака задрожали.

– Кто здесь!? – взревел хриплый голос внизу и едва Витя сообразил, что происходит на чердаке появился старик.

– Не двигайся, – сказал он Юре подходя ближе. – Я тебе помогу.

Однако помогать он не торопился вместо этого подошел к окну, заглянул в него и обернувшись тяжело вздохнул.

– Раз уж вы забрались так далеко, я расскажу, что все это значит, – он махнул рукой на свою коллекцию протезов и засунув правую руку в рот вынул еще один.

Молочные зубы маленьких детей, собранные со всей деревни. Целые и невредимые за исключением одного.

– У меня адентия. – заговорил дед невнятно без вставной челюсти, так что ребятам даже пришлось напрягать слух, Юра на полу не громко всхлипывал, но шевелится не смел. – Я родился совсем без зубов. Наследство, мать его, по отцовской линии. Потом учась в медицинском, я узнал, что эта хрень случается редко. Один процент. Один хренов процент! Ну и, как и все чего-то лишенные я никогда ничего так страстно не хотел как заиметь свои зубы. Дабы исправить обидный изъян.

– Теперь их у меня много, – он ухмыльнулся, вновь завороженно уставившись на стену. – И каждый из этих экземпляров мне дорог по-своему.

– Помогите ему, – взмолился Витя чуть не плача глядя на страдания друга, который корчился на полу. Кровь из ран на ноге Юры уже пропитала насквозь джинсы.

– Я помогу, – отозвался старик, сделав шаг к стене и взяв с одной из полок медвежью челюсть. – Всем помогу.

Последнее слово больше напоминало рычание. И как только дед, повернувшись оскалился, Юра оттолкнувшись одной рукой от пола другой всадил нож ему в ногу.

– Беги! – заорал он Вите, но больше ничего сказать не успел так как челюсти старика сомкнулись на его шее пронзая её насквозь.

На пол чердака градом полились алые брызги, заливая собой рот, подбородок и шею старика. Расталкивая хлам на пути Витя, бросился к лестнице. Выплюнув шею Юры, старик не спеша последовал за ним. Это был его дом, и он знал каждый угол, в отличии от напуганного до дрожи Вити. Не успел он спуститься как дед словно хищник, дыша ему в спину следовал за ним.

– Знаешь, у меня есть для тебя одна штука, – прорычал он, спустившись вслед за Витей в комнату. – Я называю её зубодробильня.

– Одна сторона рубит, другая выдирает зубы, – запустив руку в подол длинного плаща он вынул двухсторонний топорик средних размеров на одной из сторон которого был заострённый серп-полумесяц.

Стоя у окна и не смея, шелохнутся, сквозь грязные стекла я видел, как Витя пытался выбраться из этой проклятой хибары, но дверь была заперта. Охваченный невообразимым ужасом я стоял и смотрел как старик, разрезав ему челюсть, вырывает зубы. Один за другим. Один за другим, пополняя свою коллекцию.

– Хорошая шестерочка пойдет на запчасти, – кряхтя причитал старик, вырывая зубы из Витиной челюсти. – А вот восьмерка сгнила, зубы чистить надо лопух.

Вдруг он остановился и повернув седую голову, посмотрел на меня. На секунду наши взгляды встретились.

– Серёжа…

Странный дед, живший внизу под нами всегда меня, беспокоил. Он то и дело говорил, что живёт на первом этаже чтобы быть ближе к земле. И постоянно приговаривал ёка-нать почти через каждое слово, однако родителям он казался вполне безобидным.

Дед этот любил в свое время возится саду за домом вблизи гаражей, он постоянно рыл какие-то ямы. А когда его спрашивали, чем занимается он отвечал, что делает клумбы и будет сажать цветы. И действительно зарытые им ямы превращались через какое-то время в довольные приличные цветные насаждения. Помню, как он вечно собирал дворовых детишек и рассказывал всякие свои страшные байки, но когда дед волновался то через каждое слово вставлял своё любимое ёка-нать и естественно, когда это добавлялось в самый кульминационный момент рассказа он вдруг неожиданно терял свою изюминку заставляя детей смеяться.

Одному мне казалось, что с этим дедом что-то не так. И все мои опасения оправдались, когда однажды вечером с прогулки не вернулся наш кот. Обычно родители велели мне не пускать его по вечерам, но в тот день они были в гостях а котейка уж очень просился на улицу. Скребся у входной двери как безумный. Ну и я, недолго думая выпустил его, надеясь, что маленький, пушистый шалопай скоро вернется.

Но он не вернулся, не через час, не через два. Родители, очевидно, тоже домой не собирались, позвонив в одиннадцать велели мне покормить кота и ложится спать без них. Но чтобы покормить этого засранца его вначале придется найти. Первым делом я подумал, что пушистый придурок опять заблудился или замурлыкался в очередной раз одной из соседских кошек. Он у нас ловелас, пистолет видит дальше глас.

В общем одевшись я решил поискать кота возле дома. Взяв ключи и фонарик, натянув куртку я вышел на улицу. Кыскал это пушистое чудовище, кыскал, пока не услышал жалобное мяуканье в ответ. Доносилось оно из-за дома, где рядом с гаражами возвышались уже довольно размашистые дедовские клумбы. Наверное, бедолага запутался в них и застрял. Подумалось мне, но, когда луч фонаря осветил одну из ям рядом с клумбой я увидел, как старик сидит на краю на корточках и жадно высасывает кровь из отчаянно барахтающегося кота. Заорав, я выронил фонарик и хотел побежать, но ноги не слушались. Как будто вросший в землю я наблюдал как дед перегрыз коту горло и сбросив в яму повернулся и с удивлённым видом уставился на меня. Казалось, он был взволнован не меньше, его руки тряслись, маленькие желтые глазки бегали в разные стороны, потрескавшиеся от напряжения губы обнажили клыки.