Макс Фетт - Песочные часы

– Да, молодая леди? – ответил Паша, как и каждый раз до этого.

– Ваше лицо похоже на мусорное ведро, – губы растянулись в игривой улыбке, раскрыв кончики острых клыков.

Паша прищурился и пальцем описал контуры её лица, удивленно подняв брови.

– Вы вот сейчас это серьезно? – она снова пихнула его ногой, но в этот раз чуть сильнее и рассмеялась.

– Да пошел ты, – сквозь смех высказала она, но тут же фоном в него проник хрип, а сразу за ним последовал тяжелый кашель.

Паша вмиг взял полотенце со стола и сел перед ней на колени.

– Ты мне предложение, что ли собрался делать? – улыбаясь через силу, спросила Женя. – Ситуация чуть неподходящая, не находишь?

– Ты лекарства сегодня принимала? – серьезным тоном спросил Паша.

– Только ими и питаюсь, – взяв полотенце, ответила Женя. – Послушай, будь другом, сходи, набери воды в таз. А то мальчик напротив сказал, что сегодня снова отключат. Как его зовут, кстати?

– Понятия не имею.

– И я, – шепотом ответила она.

Они посмеялись, сбросив нависшее напряжение. Паша подтянулся ближе, поцеловал ее в губы, от чего Женя демонстративно съежилась, мол, ей это противно, но после поцеловала его в ответ.

Он вытащил стоящий под койкой металлический таз, со скрипом открыл дверь и с ненавистью стрельнул глазами в петли. Надел ботинки, смяв заднюю часть, превратив их во что-то наподобие тапочек и, шоркая ими по полу, пошел вдоль коридора в сторону умывальников.

Двери по обе стороны коридора напоминали шкатулки с секретами – никогда не знаешь, кто и откуда может внезапно вылезти наружу, почему приходилось идти в полной боевой готовности, крепко сжимая жестяные ручки таза. В этот раз все произошло без происшествий, весь путь до умывальников сопроводили лишь тройка невнятных выкриков.

Перешагнув через пустой дверной проем, из которого кто-то давным-давно вышиб дверь и потом аккуратно поставил ее рядом у стены, где она остается по сей день, как трофей, Паша оказался у умывальников. Мерзкий запах затхлой воды и пропитанных кошачьей мочой сохнувших там бабушкиных вещей, по непривычно новому и отвратному прошелся по вроде бы натренированному обонянию. Одна из раковин забрызгана рвотой и, судя по покрывшей ее сухой корочке, уже давно. Вокруг кранов и на стыках кафельных плиток мало-помалу прорастала плесень, по которой перебирали крошечными лапками тараканы всех форм и размеров.

Он стоял как вкопанный, пытаясь вспомнить, были ли заросли здесь раньше. Приблизился к небольшому сероватому островку и сковырнул его ногтем, но тут же отстранился назад, вытирая пальцы об штанину, и после поставил таз на раковину. Провернув вентиль, покрытый жирным слоем, из крана с силой начали выплевываться порции воды, а вся конструкция сотрясалась при этом так, будто она вот-вот вырвется на свободу. Через пару секунду кряхтения и шипения из загнутой трубки полилась струя воды, вдвое меньше толщины мизинца.

Таз постепенно заполнялся, Паша слушал, как наперекор журчанию воды за стеной плакала женщина, проклиная тот день, когда она впервые оказалась в этом месте. Воображение представило Женю, то, как она сидит в одиночестве в четырех стенах, измученная болью, и единственное, куда она в силах добраться, это вот эта самая комната с лужами под ногами, цветущим кафелем и повсюду развешенными воняющими вещами.

Думая об этом, Паша не заметил, как вода добралась да краев и начала переливаться за их пределы. В спешке он быстро повернул вентиль, слил немного горячей воды в раковину, чтобы не расплескать по пути обратно, и, с небольшим усилием подняв таз, пошаркал обратно в комнату.

К моменту возвращения, Женя успела снова заснуть. На столе лежало полотенце, испачканное пятнами свежей крови. Паша не стал закрывать дверь до конца, а только прикрыл ее, подперев снятыми ботинками. Он поставил таз на стол и сел на стул напротив Жени, так бесшумно, как только мог.

Раз за разом он прокручивал в голове этот, казалось бы, часто повторявшийся, недолгий поход за водой. Но сейчас каждая мелкая деталь, что раньше игнорировалась, так и норовила броситься прямо в глаза с криком «Взгляни, насколько я мерзкая!»

Ненароков всплыли слова того незнакомца: «А если вы все же решите прийти, то получите работу, что вас обеспечит сполна». Паша прокрутил их в своей голове несколько раз. В последний он настолько глубоко ушел в себя, что на секунду решил, словно произнес их вслух, и встревожено прикрыл рот рукой. Женя мирно продолжала спать. Одеяло укутывало ее исхудалое тело, как кокон обволакивает бабочку. «Пусть ты переродишься», – со слепой надеждой подумал он.

Через пару минут он не замечает, как веки уже наполовину прикрыли глаза. Кончик носа начал неумолимо тянуться вниз. Очертания пола постепенно скрылись в тени.

– Просыпайся, – послышался женский голос сквозь сон. Паша резко пробудился и, разглядев Женю перед собой, зажмурился и зевнул так сладко, что сразу прикрыл веки.

– Спи Жень, тебе надо больше отдыхать. Ещё только утро.

– Утро? – удивленно переспросила Женя. – Вообще-то сейчас почти двенадцать. Не слышишь, как соседи раскричались?

Пауза. Паша прислушался к одновременным возгласам пары за стеной, затем вылупился на Женю.

– Как почти двенадцать? – чтобы окончательно убедиться, он осторожно поднес руку к тазу. Вода в нем остыла.

– Как стрелка доползла до почти двенадцать, так и стало почти двенадцать, – она склонила голову на бок. – Паш, с тобой все в порядке?

На ее лице застыло подозрение вкупе с переживанием. Он поднялся, одновременно втянув носом воздух.

– Да, я… – Паша замялся, пытаясь найти оправдание для встречи с незнакомцем. Вдруг в голову влетел неожиданный и не совсем лживый ответ, – опаздываю на работу, – незатейливо ответил он. – Снова мешки предложили поносить.

Она ещё смотрела на него, нервно прикусывая острым клыком кожу во рту:

– Ну, ты вообще… – сбросив с себя напряжение, протянула Женя, но кашель закончил за нее.

Паша взял граненый стакан с другого края стола, зачерпнул воды из тазика и дал Жене. Она вытерла с губ капельки крови одеялом и взяла стакан.

– Беги уже, кормилец, – она мило, но в то же время огорченно улыбнулась.

Ответив точно такой же смешанной эмоцией, он вскочил со стула и мигом втиснул обе ноги в ботинки, но перед тем как уйти вернулся к Жене, поцеловав в лоб.

– Ну куда в грязных ботинках-то? – выпалила Женя. – Вот придешь и сам все будешь отмывать, – добавила она и поцеловала его в подбородок.

– Вообще-то только я все и мою.

Женя демонстративно подняла палец вверх:

– А это, сударь, уже не важно, – гордо заявила она, задрав нос.

Он улыбнулся и выбежал через открытую дверь.