Анна Варенберг - Жани, mon amour

А как он реагировал, если, например, ему срочно нужен был какой-то предмет, который не сразу удавалось найти в сумке! Причем, сумки, что он носил, по внешнему виду могли даже иногда сойти за мужские, но по содержимому – точно нет. Чего только он с собой ни таскал, начиная от телефона, неизменного зеркальца, пилочки для ногтей и расчесок до отвертки (мало ли понадобится!) И когда, просто засунув туда руку, Жаник не обнаруживал того, что искал, происходило следующее: он тут же начинал психовать и просто, не долго думая… переворачивал сумку и вытряхивал под ноги, на асфальт. Конечно, перформанс получался еще тот, вызывая повышенный интерес прохожих, но зато, вещь, которую так жизненно необходимо было сию секунду найти и убедиться, что она не пропала, не потерялась, не была забыта дома и т.п., обнаруживалась, и он успокаивался.

Точно также из шкафов летело на пол все подряд, в случае, когда под рукой не оказывалось нужной детали костюма, шляпы или того единственного шарфика, который он задумал надеть именно сегодня. Потом приходилось все это собирать и вешать и складывать обратно. Терпение, терпение!

И знаете что? Всё это меня не бесило и не раздражало. Расстраивало только то, что Жаник излишне треплет себе нервы по пустякам, но ведь это так естественно для женской природы… А моя – мужская – была настолько точно сонастроена с ним, что мне не приходилось прикладывать никаких усилий для полного принятия любых его особенностей.

Жани часто бывал нелогичен и даже парадоксален в своих действиях, решениях, у него случались частые смены настроения. Во всем такой, вроде бы, скрупулезный и дотошный, в быту он мог допускать совершеннейшее разгильдяйство. Тут тоже любопытный момент. Со мной женская часть его натуры начала стремительно прогрессировать. Внутренне, над этим успешно работала Жанэ, а на внешнем плане, благодатную почву создавала я. Но он по-прежнему не носил дома ничего женского, зато, ему было вообще наплевать, в чем он ходит, когда его не видит никто, кроме меня. Нацепил рваные тренировочные штаны с расползшейся резинкой – и нормально, а еще проще было влезть в удобный халатик, короткий настолько, что тот едва прикрывал задницу. Зачем напрягаться и подбирать что-то более «приличное», не на сцене же, дом есть дом – место, где, в чем комфортно, в том и ходишь.

Когда дело касалось работы над проектами, Жан, опять же, мог проявлять чудеса сосредоточенности и едва ли не трудоголизма. Если бы еще не тонул в мелочах – дело шло бы куда эффективнее… Но, с другой стороны, не менее чудесной была его лень. Если ему чего-то делать не хотелось, прокрастинировать он был способен бесконечно, занимаясь чем угодно, только не тем, что действительно необходимо, а потом в экспресс-режиме в последний момент наверстывать упущенное. Это было даже не по-женски, а стопроцентно по-детски!

Он часто, едва ли не постоянно, жаловался на свои проблемы со сном. На самом деле, будучи абсолютной «совой», он просиживал за компьютером ночи напролет, тогда же у нас происходили самые бурные обсуждения всего на свете, а днем спал как убитый, вплоть до того, что не слышал даже самых настойчивых звонков в дверь, не говоря уже о телефоне (его он просто отключал на звук).

Бывало, я прихожу с работы, – на часах уже шесть-семь, а Жаник только что глаза продрал, тут же включил компьютер и с кем-то переписывается или смотрит очередной клип. «Ты хотя бы поел?» – «Ой, нет, не успел…» И вместо ужина у нас – завтрак, а дальше – как пойдет…

Знаете, что такое, на самом деле, близость? Не эротический хрип в телефонную трубку, не сон на чьем-то плече с гарантированной кривошеей на следующее утро, нет. А вот когда тебе что-то кричат из дальней комнаты, ты не расслышала, но не переспрашиваешь, потому что и так знаешь, о чем орали, и отвечаешь: "В нижнем ящике". И, самое удивительное, попадаешь в точку…

Он всегда носил длинные волосы, требующие, само собой, постоянного тщательного ухода. Но «само собой» – это не про Жани. Учитывая, что во сне он всегда метался и, по его же собственному определению, «крутился волчком», можно себе представить, во что эти волосы превращались «утром». «Жан, солнце мое, ты причешись хотя бы!» – «Да ладно, потом, тут отбор на Евровидение, так интересно! Я тебя ждал, чтобы вместе посмотрели!» Ясно: от монитора не оторвется. Молча беру расческу, щетку, встаю у него за спиной, привожу в порядок чудовищно спутанную гриву, стараясь делать это, по возможности, осторожно и бережно. Параллельно, смотрю всё, что он хочет мне показать, иначе обидится… И мне безумно нравится это делать, черт побери! «Любить – это «хотеть касаться»…

Безумно жаль, что в то время я, многое понимая интуитивно, и, кроме того, являясь, по одному из образований, психологом, не обладала тем объемом системных знаний, который приобрела позже, и соответствующим практическим опытом. Кроме того, я была слишком, целиком и полностью, вовлечена, именно поэтому психологам не рекомендуется работать с близкими им людьми: объективный взгляд подразумевает дистанцированность, не безразличие, но отстраненность в хорошем смысле.

Тем не менее, сейчас я воспринимаю состояния Жана гораздо правильнее, яснее, системнее, и не нахожу в них ничего, что выходило бы за рамки и пределы «классической» внутренней логики человека с его психотипом и теми фрустрациями, которые у него возникли очень рано.

Недавно одна наша с ним общая знакомая мне написала, что Жану нужен был рядом именно такой человек, как я, так как я, по ее словам, «давала ему надежду». Что ж, я, скорее, склоняюсь к тому, что давать надежду на успех и достижение целей человеку в его состоянии, с его искаженным восприятием самого себя и мира – было тем же самым, что обнадеживать прикованного к инвалидной коляске в том, что он станет олимпийским чемпионом по бегу, не озаботившись предварительно провести с ним огромную, долгую и сложную работу, связанную с хирургическими операциями и длительным периодом восстановления. Чтобы бегать и бить рекорды, для начала необходимо хотя бы встать на ноги. Подпитывать иллюзии другого собственными фантазиями, не обладая должной степенью понимания того, что, на самом деле, движет твоим визави, – занятие неблагодарное и вредоносное.

Что я имею в виду? Простой пример. Да, поначалу нам обоим казалось, что дела у нас пошли очень даже неплохо. И, казалось бы, дальше можно было двигаться не менее активно. Но уже перед новым годом меня неприятно удивило и расстроило то, что в эти праздники, в саму новогоднюю ночь, у Жана нет приглашений никуда в качестве пародиста. Ведь всем известно, что новый год для таких актеров – то же самое, что восьмое марта и первое сентября для представителей цветочного бизнеса! Одна новогодняя ночь вполне может кормить тебя полгода, особенно, если речь идет не об одном, а о нескольких выступлениях. Еще и учитывая, что нам были крайне необходимы приличные денежные суммы.