Евгений Орлов - Период третий. Сельские студенты (техникум)

По приезду в техникум почувствовали себя богачами. На следующий же день выдали стипендию за ноябрь, а в бухгалтерии вернули деньги за сданные нами перед поездкой в колхоз талоны на питание.

Учились старательно. Наверно потому, что все боялись остаться из-за неудовлетворительной отметки без стипендии. А те предметы, которые назывались специальными, ещё и нравились очень. На уроках ботаники часто работали с микроскопами. Рассматривали и зарисовывали в тетради различные препарированные клетки и органы растений. Особенно любили практические занятия по определению видов дикорастущих растений с выходом на природу. По механизации изучали устройство тракторов. Занятия по механизации проводили в отдельном здании, стоящем в парке. Там, кроме комнаты со столами, стульями и классной доской, располагался ещё и просторный машинный зал, в котором на стеллажах располагались разные узлы и детали тракторов и автомобилей, и стоял настоящий трактор КДП-35, не такой как в МТС, а чистый, выкрашенный разной краской. Потому что от этого трактора была как бы отрезана одна половина для того, чтобы было видно, из чего он состоит внутри. А места такого «разреза» были специально окрашены в ярко красный цвет. Преподаватель и так понятно объяснял, и на плакатах устройство было очень разборчиво нарисовано. Но на этом тракторе было всё ещё понятней. Мы поражались такими возможностями для учёбы, и даже гордились, что за короткий срок смогли изучить, то, что хлопцы в ПТУ учат два года. При этом все парни сразу же понимали и устройство, и принцип работы каждого механизма, каждого узла трактора. Девчонкам эта наука давалась труднее. Хотя Зойка Мищенко и Валя Насонова тоже всё запоминали и понимали.

Этой Валей я восторгался! Времени у неё на учёбу было намного меньше, чем у нас. После занятий ей ещё домой в Вознесеновку следовало добраться. А дома на ней обязанности домашние лежали. Потому что в семье было пятеро детей, родители работали и на Валентине лежало кроме учёбы ещё и множество домашних И всё равно она каждый день выучивала все уроки на пятёрку.

На практических занятиях по ботанике. Слева направо Башарин, Дешин и я

Практические по ботанике. Сидят: слева Якушева, преподаватель Калинина, Мережко, Сапун, Насонова, Мищенко, и Пастухова. лежат: Поляничко, Раковский и Дешин

Я тоже к учёбе относился очень старательно. Но если меня вызывали по какому предмету к доске, потом несколько дней мог не готовить уроки по этому предмету. Потому что скоро не спросят. И так делали все. А она на каждый день готовила все уроки. Те из наших, которые боялись, что их спросят на следующем уроке, а материал не слишком хорошо выучили, так у неё на перемене всё расспрашивали. И рисунки перерисовывали к себе в тетрадь, если их задавали.

Из тех предметов, которые изучали по школьной программе для получения среднего образования, нравилась химия. Преподавала её молодая и красивая Лидия Семёновна. Мне даже казалось несправедливым, что такая молодая и красивая женщина была замужем за уже немолодым фронтовиком Оболонским Фёдором Митрофановичем – завучем нашего техникума. Уроки химии она вела интересно очень, так, как Иван Семёнович в школе увлекал нас математикой. И опыты, подтверждающие тот материал, который проходили на очередном уроке, обставляла так интересно, что мы даже толкались, чтобы лучше рассмотреть процессы. Эта преподавательница была и красива, и выглядела как-то особо соблазнительно. Поэтому я, если ночью после отбоя решал получить удовольствие от усиленного массажа определённого места, обычно в воображении представлял её фигуру.

Иностранный язык в техникуме все изучали немецкий, даже те, которые в школе раньше учили другой. Преподавала его настоящая немка Ева Генриховна Бауэр. Может, потому, что она не хотела позорить тех, которые в школе немецкий не учили, в отличие от других преподавателей была совершенно не требовательной. На уроках согласно программе объясняла очередной материал. Диктовала домашние задания. На следующем занятии, вызывая к доске очередного из нас, спрашивала заданное. Но даже если он не смог ответить ничего – отрицательных отметок всё равно не ставила. Говорила:

– В журнал пока поставлю три, а ты немного подучить урок, для равнения на отметку.

Этой её особенностью пользовались учащиеся всех групп. Даже если было свободное время, учить заданное по немецкому никто и не думал даже. При этом, запомнившие что-нибудь из прошлого урока, во время очередного занятия поднимали руки, просились ответить, и если не слишком путали с ответом, если хоть часть из заданного отвечали правильно – таким она ставила четвёрки и пятёрки. Были и те, которые на самом деле хотели учить немецкий. В нашей группе Валя Насонова, а в первой Сашка Гузенко старательно учили всё то, что она задавала. И что было интересно, таких она заставляла отвечать на уроках гораздо чаще остальных, но отметки в журнал им ставила редко. И оценивая их ответы, никогда не завышала отметок, а даже, как нам казалось, немножко их занижала.

Когда на занятии присутствовал завуч или представитель района или области – она обязательно вызывала для ответов одного из старающихся. Сердилась она редко, и то в основном за неправильное наше одевание или поведение. Укоряла:

– Давайте посмотреть на группа. На улица ещё не слишком грязь. Но все одеть сапоги, как для скотный двор или на поле. Парни оправдать хотеть военным стилем. Но тогда должен быть гимнастёрка или френч. А Раковский даже носить вместе интеллигентный галстук на рубашка и сапоги на ноги.

– Так мы же с ним сегодня затемно из Михинки шли до техникума! Как бы он без сапог, по грязи? – заступился за земляка Тимофеев.

– Тогда не надевать галстук! И сапоги мальчикам для гимнастёрка. А здесь даже девочки в сапоги одеваться все.

– Так осень же ведь, и на улице прохладно, да и сыро по утрам, – пояснила Мережко.

– Вам за годы учёба долженствовать узнать, девочки сапоги одевать только на работа. В дом, в класс, в клуб девочка ходить без сапог.

Свои наставления она высказывала не настойчиво, а как бы даже устало. Не настаивала на выполнении того, к чему приучала, но и не забывала напоминать о тех несуразностях, которые замечала в нас. Но иногда и она повышала свой голос, даже могла перейти на крик.

С началом зимы после работы в колхозе многие из нас простудились, и Ева Генриховна с удивлением и возмущением спрашивала: