Евгений Орлов - Период третий. Сельские студенты (техникум)

После инструктажа узнали, что Сашка с нашей комнаты тоже зачислен в техникум и записан в первую группу, как Федька наш. Хорошенечко подкрепившись едой, в полном порядке сдали нашу комнату комендантше и пошли по знакомому уже пути к шоссейной дороге. Сашка тоже шёл вместе с нами. Только на шоссе выяснилось, что ему следовало ехать в обратную сторону. Вскоре мы остановили грузовую машину, и сидящие в кабине люди согласились подвести нас до Таловой и даже денег за это не стали брать. Сашка остался один на дороге и грустно махал нам вслед рукой.

На станции узнали, что ближайший поезд в нужную нам сторону будет только через два с лишним часа. Поезд направлялся в Симферополь и совсем не через наши станции. Но кассирша сказала, что если будут места, она нам сможет продать билеты до Пасеково или до Митрофановки, но их придётся в Лисках компостировать на другой поезд. А этот из Лисок поедет в сторону Харькова. Мы оказались единственными пассажирами в этом направлении. Но на поезд не дали ни одного места. Грустные, мы пошли в отдельно стоящий на перроне буфет. Купили две кружки кваса на пятерых и уселись за столик рядом со стойкой буфета. Услышав наши переживания, буфетчица посоветовала:

– Чем нюни распускать да бражничать, идите быстрее на перрон. Поезд уже объявили. Подходите к проводницам, только не в общий вагон, а в плацкартные или в купейные. Проситесь слёзно. Скажите, что студенты. Может, какая и согласится до Лисок взять. А то и денег предложите по пятёрке. Если мест не будет, так на пирожки больше потратите.

Поблагодарив советчицу и даже не допив квас, побежали на перрон, потому что вдали уже показался дым паровоза. Заняли позицию у первых вагонов. Пока открывались двери первого вагона, посоветовал ребятам бежать к следующему вагону, пока я буду упрашивать проводницу этого. Открывшая дверь проводница даже не стала открывать крышку над ступеньками. Стоя на верху, выслушала мою просьбу. И позевывая, ответила:

– Жалко мне вас, ребятишки. Но взять мне некуда. Купе все заполнены, а в проходе нельзя посторонним находиться.

– А может, мы в тамбуре постоим до Лисок?

– И в тамбур не возьму.

– Так мы же и денег заплатим.

– Сказала – не возьму. Беги к другим вагонам. Только в восьмой вагон не проситесь. Это штабной. Там и вас застукают, и проводникам нагорит.

Догнав ребят, узнал, что им тоже отказали. Алёшка с Толиком не стали дальше идти, а вышли на перрон и не спеша двинулись в сторону вокзала. Но в следующем вагоне нам повезло. Когда я сказал про деньги, пожилая проводница спросила:

– А по сколько до Лисок дадите?

Почувствовав её заинтересованность, хотел сказать, что заплатим по десять рублей. Но Колька, наверно запомнивший совет буфетчицы, сразу же выпалил:

– По пять рублей с каждого.

Проводница помолчала, подумала, и я опять уже решил, что скажу о возможности заплатить и по десятке. Но она опередила меня:

– Не знаю, как я вас только втисну пятерых. Ну да ладно, поместитесь. А вы, я вижу, ещё и на проезде решили немного выгадать. Хотя оно, может, и правильно, все теперь стали выгоду искать. Грузитесь!

Федька свистнул пацанам, чтобы бежали к нам, и мы поднялись в вагон. Чемоданы наши проводница заставила все сложить на третью полку над проходом. А нас завела в тесное купе с одним нижним сидением и велела:

– Устраивайтесь, кто как может. Того, который худой из вас, на колени можно взять. Или на стол одному сесть. Только не шумите здесь. Я дверь замкну до Лисок, но от вас чтобы и ни звука, ни стука не слышала!

В Лиски мы приехали на удивление быстро. Поезд этот нигде не останавливался. Один разочек остановился совсем недолго на станции Бобров и сразу же поехал дальше. В Лисках проводница долго не открывала нам дверь. Алёшка хотел даже стучать ей. Но мы сказали, что будем ждать, потому как слышно, что люди ходят по проходу. Потом она открыла нам и спросила:

– А обещанное приготовили?

Колька подал ей заранее приготовленные нами двадцать пять рублей, и мы вышли на перрон. Только не с той стороны вокзала, на которую прибывал наш поезд, когда ехали из дому.

Быстро почитали расписание, узнали, что вскоре прибудет поезд до Ростова, и решили даже не пробовать покупать билеты в кассе, а сразу же идти к проводникам. Рассказывать, что мы студенты. И заранее договорились, что до Пасеково будем предлагать сразу по пятнадцать или даже по двадцать рублей. Решили заранее распределиться по всей длине поезда, с тем, чтобы каждый успел попроситься в несколько вагонов. Договорился опять я. На этот раз нас взяли два проводника мужчины в общий вагон, по двадцать рублей. Но только оказалось, что на Пасеково этот поезд не останавливается. Сказали, что высадят нас или в Митрофановке или в Журавке. Вначале думали сходить в Митрофановке. А потом сообразили, что к тому времени стемнеет, и мы ни на чём не сумеем доехать домой. А из Журавки можно пешком домой дойти. Когда люди выходили из вагона на станции Евдаково, проводник выпросил у них билеты. Потом позвал меня в тамбур, отдал пять билетов и пояснил, что с ними делать:

– Мы тут, прежде чем вас брать, узнали, что ревизоры уже в Воронеж возвращаются. Но на всякий случай, скажешь, что ехали вдесятером из Воронежа. И что ваши друзья сошли в Евдаково, но по ошибке захватили с собой ваши билеты до Журавки, а у вас остались только их билеты до Евдаково. Всё понял? Не запутаешься?

– Нет, не запутаюсь. Я и пацанов подготовлю. Мы перед ними так всё распишем, что враз поверят.

– Да вроде бы и не должно уже здесь быть ревизоров. Только вдруг в Россоше сядут из Каменска. Поэтому остерегайтесь. Ну а в случае чего давите на жалость, что студенты. Если что, сочиняйте, что в вагон зашли как провожающие. Понял?

Я молча кивнул головой, и пошёл запугивать товарищей тем, что с этой поездкой у нас складывается не всё так удачно, как казалось. Но до самой Журавки никакие проверяющие так в вагоне и не появились. Когда поезд остановился на нашей станции, проводники выпустили вначале мужчину со старухой, а потом получили причитающиеся им деньги и помогли спуститься на землю нам.

Было уже темно. Только вдоль поезда на столбах горели электрические лампочки. Можно было выйти на дорогу и идти домой по дороге. Но я знал тропинку, по которой люди из нашего села ходят на охровый завод. Тропинка это проходила недалеко он железнодорожных путей, только с противоположной стороны от станции. Предложил идти домой по ней. Потому что так было намного короче. Подождали, пока поезд уедет, перешли пути и вскоре вышли на тропинку. Небо было пасмурным, и поэтому тропинку эту было не слишком просто различать в темноте. И мы иногда упирались в кусты. А тут ещё Алёшка заявил, что ему как-то боязно ночью идти по лесу и потребовал, чтобы его с места замыкающего пропустили в средину нашего строя. Но вскоре стало светлее, или глаза привыкли к темноте, но с пути мы больше не сбивались. Когда лес закончился, по выгону пошли ещё быстрее, чуть ли не бегом. А вскоре показались и огоньки села.