Евгений Келпш - Рожденный в ГСВГ

Ехали мы ехали, снег периодически начинал валить, подмораживало слегка. Около 10:00 мск я увидел, что у идущего впереди меня трейлера с обеих сторон горят задние внутренние покрышки, через пару минут он уже ехал на голых дисках, «КрАЗ» осадило, как лошадь на скаку, трейлер повело и развернуло, благо, что на дороге мы были одни. И мы всё равно поехали дальше, но уже со скоростью 5—6 км/ч. У трейлера почему-то сгорели все задние покрышки, КрАЗ дымил, как паровоз, но мы ехали в свою воинскую часть.

У нас ведь не было другого выхода, с первого же почтового пункта я дозвонился до зампотеха бригады и получил категорический приказ: добираться до бригады, пока «КрАЗ» в состоянии двигаться и пока сцепление на нём до конца не сгорит. Вот мы и ехали. Когда стемнело, добавилось ещё немного изюму: мой водитель просто заснул за рулём. Я растормошил его, мы поменялись местами и до бригады вёл «Урал» с ничего не подозревавшими бойцами в кузове я. Это было очень страшно, потому что и у меня начали предательски расплываться в глазах габаритные огни трейлера. Но в кузове было 20 человек окоченевших солдат, и я обязан был их довезти до расположения.

Я смутно помню, во сколько мы прибыли в бригаду и что, и как было потом. На КТП нас встречал зампотех, подполковник Савин, глаза у него полезли на лоб от изумления, когда он увидел пасторальную картинку: в кабине «Урала», справа, уронив голову на переднюю панель, крепко спит водитель, а баранку крутит абсолютно отмороженный лейтенант. Я сдал ему технику дорожников и подъехал к нашей казарме. Солдаты еле-еле выползли из кузова, бушлаты и шапки покрылись ледяной корочкой. Бедолага-шофёр очнулся и в парк машину отогнал самостоятельно.

Благо, в казарме была горячая вода и душевые. Бойцы доели оставшиеся консервы прямо в расположении роты и рухнули в койки. Я доложил комбату о прибытии и тоже отправился домой. Меня хватило на то, чтобы открыть входную дверь, снять бушлат и стянуть ботинки. Как я оказался на диване, уже не помню.

На следующий день выспавшийся, побритый, в свеженькой рубашке при галстуке и наглаженных брюках, я прибыл на доклад к командиру батальона. Кунцевич крепко руку мне пожал и сказал, что я – мужик. Далее произошло самое смешное во всей этой истории – я сдал документы в строевую часть, все документы, «Акт выполненных работ», погашенные требования на ГСМ, командировочные предписания с отметками о нахождении в первом периметре зоны отчуждения.

Естественно, я забыл вписать в замечательное командировочное предписание, дававшее право на получение статуса «ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС», свои имя, фамилию и отчество. Почему предписание было безымянным, а Приказ по части имел пробел, рассказано выше.

Мне объявили благодарность от имени Начальника инженерных войск ККВО, Германа Справедливого из-за мутной политической обстановки в отпуск на родину не отпустили, но он гордо носил погоны «старшины», единственный из срочников во всей бригаде. Всему личному составу объявили по два увольнения из расположения части, но «чернобыльцем» я не стал.

Я не знаю, кто воспользовался моей неопытностью и невнимательностью, Бог ему судья. Главное, что все остались живы, и очень хочется надеется, что здоровы. Мы с солдатами и сержантами моей роты после этой командировки уже были командой, помимо уставных, чисто служебных, у нас начали складываться товарищеские отношения – я, безусловно, старший, они, вне всякого сомнения, младшие, но уже ТОВАРИЩИ.

И это ощущение сложившейся воинской семьи греет мне душу до сих пор – ведь это была моя первая рота. А потом было самое интересное и замечательное время моей службы в Броварской 313-й Гв. ОИСБР – подготовка к проведению увы, последних в истории Вооруженных Сил СССР сборов-учений командного состава Инженерных войск, которые проводил Главком сухопутных войск В. И. Варенников.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, однако, так или иначе, завершился с переменным успехом такой противоречивый и сумбурный 1990-й год – первый год моей офицерской службы. Распахнул свои обманчивые объятия 91-й… Эх, знать бы, что случится со всеми с нами в этом лукавом году, да, впрочем, чтобы это изменило?

Праздник новогодний встретил я дежурным по батальону, в расположении 1-3-й рот накрыли столы с лимонадом, конфетами, мандаринами и тортами «Днепровский» (облегченная версия «Киевского»). Воинам из Риги и Таллинна прислали ароматные посылки с марципанами и меренгами, бой курантов встретили лимонадом «Дюшес», выключили телевизор, настроили купленный в складчину музыкальный центр и далее продолжили под Гуннара Грапса, Магнетик бэнд, Депеш Мод, А-хa, Леди Панк и прочие шедевры человеческой музыки.

В 02:00 по местному времени произвели отбой, и я, как эскортный корвет, приступил к непрерывному противолодочному маневру, затейливо курсируя между каптёрками, спортзалом, сержантскими классами и прочими шхерами личного состава, добросовестно пытаясь пресечь попытки неизбежного в этот праздник казарменного пьянства.

Почти удалось, по крайней мере, никто не буянил и не бродил в алкогольном тумане по расположению, безжалостному уничтожению подверглась обнаруженная в шкафу с уборочным инвентарём 5-ти литровая канистра самогона да пара 3-х литровых банок замаскированной под компотик ханки. Потянулись визитёры – ответственный по бригаде, дежурный, секретарь партийной комиссии, но проверяющие недостатков не выявили.

А в ДОСах гремела музыка, свистели сигнальные мины, хлопали взрывпакеты и имитационные патроны, расцвечивали ночное небо осветительные и сигнальные ракеты всех цветов и типов. С китайской пиротехникой мы в ту пору знакомы не были, да и не нужна она была при нашей-то оснащённости. К утру устали и угомонились, и на 313-ю Гвардейскую Отдельную инженерно-сапёрную бригаду специальных работ опустилась легкая пелерина зимнего сна.

Но Новый год в Броварах позднего советского периода это так себе праздник, не выдающийся. Генеральная репетиция Главного всенародного Гульбища – Рождества! Естественно, что громадяне не особо задумывались над религиозным содержанием этого тихого и светлого Праздника, нет. Просто на Украине была сильна вековая традиция, воспетая великим Гоголем в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», традиция, уходящая своими цепкими корнями в дохристианские времена. Подобного размаха и тщательности в подготовке к празднованию я не встречал более нигде.

По странной пищевой традиции, на рождественском столе должно было быть по семь видов каждого из блюд: семь видов салатов, семь видов мясных закусок, семь видов горячих блюд, домашняя выпечка, печенье, конфеты – в астрономических масштабах. Всем подъездом стол решили накрыть в нашей холостяцкой квартире, стол получился от окна до стены…