Mike Lebedev - Немножко Северной рабоче-окраинной лирики

Шесть рублей с копейками. Две мятых трешки и горстка мелочи. Ну, в принципе, для шестиклассника времен Перестройки и Гласности… но дело не в сумме, конечно.

«Что остается от песенки, когда ее спели?» Что остается от детства, когда оно условно заканчивается?

Первый настоящий друг, первый класс, первая учительница, первый глоток портвейна все с тем же первым настоящим другом, первая затяжка, первый поцелуй, ну куда ж без него… и первые настоящие деньги, которые ты заработал собственными руками. Первые. Самые настоящие.

Да, а АРЗ-9 теперь уже совсем, окончательно – нет на этой земле. Да и много чего и кого уже нет… «Но мы-то помним!»

«Новослободская» для меня – станция детства, так сказать. И я бывал на ней чаще, чем на любой другой. Но не потому, что мы там жили, а потому что автобусы из нашего Бескудникова приезжали на «Новослободскую», другого метро ближе не было. Соответственно, несколько «тёплых ламповых» историй на эту тему, и эта условно первая.

Станция «Новослободская», как всем прекрасно известно – одна из красивейших станций московского метрополитена. Немудрено, что и в незапамятные уже времена – для иностранных туристов именно «Новослободская», наряду с «Маяковской», была обязательный пункт «подземной программы». Неизменно интуристы с интересом рассматривали витражи, фотографировали их, цокали языками от восхищения – а потом писали в своих отчетах в соцсетях примерно так: «Novoslobodskaya station is really must see! It’s amazing and wonderful! Что касаемо самих аборигенов, то есть, русских – сами moskvichi на фоне всей этой красоты смотрятся особенно угрюмо…»

А, не было тогда еще соцсетей… но смысл тот же.

Насчет красот – всё верно. Насчет угрюмости москвичей – не очень. Правильнее было бы сказать – «сосредоточены и собраны». А всё дело в том, что «Новослободская» с чисто транспортной точки зрения – на какое-то время осталась последней станцией Кольцевой ветки, не имевшей своей «радиальной». Так что огромный район Москвы, и Дмитровское с Коровинским шоссе, и то, что называли общим словом «Бескудниково», и еще ряд местностей и «локаций» – все, все их жители так или иначе прибывали на «Новослободскую». Многие – протрясясь в битком набитом автобусе не менее получаса, а то и больше. Немудрено, что некоторая многолюдность наблюдалась на «Новослободской» постоянно, а пассажиры – волей-неволей имели вид собранный и сосредоточенный.

…И жил как раз в транспортном бассейне «Новослободской» один юный москвич. И была у него Мечта…

Конечно, в детстве различных мечт у каждого много, но среди прочих имелась и такая, на первый взгляд незатейливая: получить однажды вязаную шерстяную шапку, в просторечии именуемую «петушок».

А всё дело в том, что бытовало на их Северной рабочей окраине такое поверье, что ли… или традиция… Короче, кроличья шапка-ушанка – считалась в чем-то атрибутом совсем юных несмышленышей. Детей. А настоящий пацан – должен был ходить в шерстяной. С детей – какой спрос, а пацана уже можно попросить ответить на ряд системообразующих вопросов: «С какого-то ты, пацан, микрорайона, что здесь так смело гуляешь?», «За какой спортивный клуб ты, пацан, болеешь?» «Знаешь ли ты, пацан, Серого и Лысого?» То есть, шерстяная шапка – это был некий знак перехода на новую возрастную ступень, определенный авторитет, готовность отвечать за свои слова и поведение.

И однажды Мечта – сбылась. Мама Таня, конечно, долго упиралась на тему «Она же насквозь продувается, простынешь сразу, а тут ушки опустил, тесемочки завязал – и голове тепло!», но однажды шапка была куплена. По знакомству, у какой-то полуподпольной вязальщицы, за целых 10 рублей, и не просто обычная «Лыжня России-1982», а синяя, с белыми звездами, красным отворотом и надписью USA. Круче была бы только чисто красно-белая и с надписью «Спартак Чемпион!» или, к примеру, «Iron Maiden», но совсем начинающему пацану ходить в такой было бы уж слишком рискованно.

Но и без того: о качестве шапки убедительно свидетельствует тот факт, что в первую же зиму ее трижды пытались с юного москвича снять молодые жители других микрорайонов. Причем если в первых двух случаях удалось справиться своими силами, то в третий – пришлось прибегнуть к недостойному в чем-то приему. Оповестить претендентов на головной убор, что его текущий обладатель – проживает в одном подъезде с самим Тасиком Сорокиным, и если что…

Ну это да. Вся округа хорошо знала, что Тасик бьет на самом деле крайне, крайне редко, но если уж доходит до этой крайности – то бьет он всегда ровно один раз, после чего оппонента неизменно уносят на носилках. Конечно, призывать на помощь «брата, кума и свата», а также авторитет старших товарищей – в какой-то мере было «не комильфо», но не возвращаться же было домой с непокрытой головою! А информация о соседстве с Тасиком возымела должное действие.

В хорошей истории все линии повествования неизменно сходятся в одну пространственно-временную точку – и сейчас именно это и произойдет.

Однажды привычно шел юный москвич по станции «Новослободская», а интуристы восторженно фотографировали архитектурные детали, и юный москвич даже любезно ускорился, чтоб не загораживать их собой. Щёлк, щёлк, еще вспышка. И вроде москвич отошел уже далеко, а как будто все равно вспыхивает прямо в лицо ему…

И тут страшная мысль буквально пронзила его молодые мозги. Шапка! Это его самого фотографируют интуристы! Среди которых, возможно, находятся и представители стран блока НАТО и вообще вероятного противника… а у него на башке – буквы USA!

И тут же представились москвичу заголовки завтрашней империалистической прессы, какой-нибудь «Вашингтон пост» или «Нью-Йорк таймс»:

«Несмотря на самый разгар холодной войны, московские школьники практически не таясь демонстрируют свою приверженность идеалам свободы и демократии…»

«Невзирая на все усилия коммунистической пропаганды, бесстрашные юные москвичи с гордостью показывают свое стремление к светлому капиталистическому будущему…»

И тому подобное.

(голосом Данилы Багрова из к/ф «Брат-2») Зря вы так. Я Родину люблю…

Да, это на Северной рабочей окраине – и в самом деле круто. Но то – как бы наши внутренние дела и разборки. Кто за Спартак, а кто за ЦСКА. Кто за «итальянцев», а кто за «хэви метал». А тут – внешняя политика. Тут совсем другой разговор. Тут – да практически измена Родине!

Решение созрело мгновенно: тут же сорвал с себя юный москвич шапку и засунул в карман. И победоносно поглядел на интуристов. И даже показал им нечто вроде «среднего пальца», только жест этот тогда еще не был широко известен. «Накося-выкуси! Русские не сдаются!»