Этьен Экзольт - Наслаждение

– Разве? – с таким недоверием он мог бы отнестись к словам о возможности получать энергию из воздуха.

– Имеются различные приспособления, кольца, насадки на член, которые позволят вашей жене получить больше удовольствия. Препараты позволят вам дольше избегать семяизвержения или сделать ваш член более твердым, чем обычно.

– Несомненно, вы правы, доктор. – инженер потер висок, благодарно улыбнулся мне – Я готов сделать все, что угодно для ее счастья. В ближайшее время я измерю себя.

– Лучше, чтобы это сделала ваша жена. Женщинам доставляет удовольствие узнавать, насколько в действительности впечатляющи цифры. В ваших возможностях у меня мало сомнений.

– И все же сначала я проведу эти измерения сам. – он позволил лукавому озорству вползти в его улыбку.

– Разумно. – я взглянул на часы, встал с кресла, откланялся и направился в спальню его жены, где она, как сообщила служанка, давно уже ждала меня.

Дверь осталась приоткрытой, и я вошел, сопровождаемый волочившим тяжелый чемодан Каброссом. Вскрикнув, лежавшая на кровати девушка вскочила на колени и прижала к груди зеленую шелковую подушку, сминая ее золотые розы. Какой бы стремительной она ни была, я успел заметить на ней прозрачное черное одеяние, слегка зауженное выше талии, сближавшее и сдавливавшее груди.

Опустив подбородок, она взирала на нас исподлобья, уделяя внимание только Каброссу и следила за ним подобно маленькой степной твари, заметившей в небе хищную птицу. Волнистая белизна ее волос увлеклась в тот день прямым пробором, упавшие на подушку пряди почти полностью скрыли лицо. Для саквояжа с трудом, но нашлось место на трюмо. Оставив его там, я отступил к окну, наблюдая за Каброссом, потратившим пару минут, аккуратно переставляя на подоконник бесчисленные пузырьки и флаконы, фиолетовые, золотистые, зеленоватые, прозрачные, украшенные витиеватыми золотыми и черными надписями, красочными этикетками с птицами, цветами и полуобнаженными красотками. Разноцветные жидкости нехотя колыхались в них маслянистым течением. В жестяной коробочке, яркой от переплетшихся на ее крышке орхидей, хранилось нечто мелкое, перекатывающееся, гремучее, а рисунок на костяной пудренице изображал одну из северных богинь, женщину тяжелую, с немыслимых размеров грудями, совокупляющуюся с разинувшим клыкастую пасть мускулистым медведем, больше напоминавшим телом мужчину. Все это время я наблюдал за своим слугой, при каждом движении от окна к трюмо старавшемся взглянуть на девушку, скосив глаза. Губы его напряженно сжались, уголки их опустились в воинственной гримасе, глаза сощурились, руки напрягались под тонкой сорочкой больше необходимого и напряжение, создаваемое им, в полной мере подтверждало его слова о производимом на него девушкой впечатлении. Сама она, впрочем, также демонстрировала некоторую заинтересованность. Каким бы ни был ее испуг, но во взгляде ее возможно было заметить изучающее, пристальное любопытство, восторженное, испуганное, в любой момент готовое к бегству. Стараясь оставаться спокойным, я наблюдал за ними, испытывая желание выйти из комнаты по случайной и выдуманной надобности, проверяя тем самым Кабросса. У меня появилась бы возможность понаблюдать за насилием над женщиной, прежде чем я или подоспевший инженер совершили бы выстрел. Конечно, потребовалось бы долгое время, чтобы найти столь исполнительного и достойного доверия слугу, но это казалось намного более вероятным, чем еще одна возможность испытать столь поучительный опыт.

Освободив достаточно места перед зеркалом, Кабросс взгромоздил на него чемодан, кивнул девушке, стараясь не смотреть на нее и ушел, осторожно закрыв за собой дверь.

– Ваш слуга пугает меня. – подушка выпала из ее рук и я не мог не отметить, с какой силой рвались сквозь туманную ткань темные соски.

– Не беспокойтесь. Пока я рядом, он ничего вам не сделает. – ладонь моя погладила жесткую кожу чемодана. Длинными потайными тропами протянулись по ней глубокие светлые царапины, обозначая безопасные пути между вспухшими рытвинами и горестными надрывами, являвшими под собой древесную белизну, древние тропы, ведущие мимо угловатых светлых пятен и расплывчатых темных, оставшихся от событий, прошедших незамеченными, от случайных столкновений, падений и крушений, от далеких дождей и сонных наводнений. Стальная тигриная морда поднялась, вытягивая длинные клыки, за ней последовала и вторая. Чемодан раскрылся, крышка его легла на мои ладони и я медленно опустил ее, являя девушке хранимые им сокровища.

Их было десять, каждый в своем стальном отсеке, одинаковые лишь в выбранном для них рубиново – алом цвете, различавшиеся во всем прочем, предоставляя достаточный выбор для самого привередливого вкуса.

Восхищенная, она спрыгнула с кровати, босыми ногами прошлась по сияющему от солнечных волн полу, встала рядом со мной и наклонилась к принесенным мной гигантам, позволяя повиснуть груди, проявляя ее истинный, представавший в таком виде еще более явным объем.

– Как прекрасно! – она протянула руку, но отдернула, не решаясь прикоснуться, словно опасаясь, что они исчезнут от того нарушающего волшебство вторжения. – Я только слышала о том, что такое бывает, но никогда не видела сама.

– Я привез их с юга. – отсутствие в ней страха перед ними придавало смелости и мне самому. – Там их называют фламарами. Это только один из имеющихся у меня наборов. Их изготовил для меня знаменитый в тех местах мастер. Они стоили целого состояния.

– Вы хотите использовать их сегодня? – но я слышал только немного испуганное предвкушение.

– Если вы не возражаете. – лишь несколько раз я слышал от женщин отказ в такой ситуации, позднее вызывавший у них сожаление.

Наклонив голову, она медленно осмотрела их, словно изучала мужчин, представленных ей кандидатами в мужья.

– Не возражаю. – она повернулась ко мне и я увидел в ней неуверенную мольбу. – Только я хотела бы выбрать сама.

– Конечно. – указательный и средний мои пальцы лекционным указующим жестом пригласили ее.

После предыдущего сеанса выбор ее не мог удивить меня. Увесистый фламар, восьмой из десяти по мере увеличения в том наборе, как длиной, так и толщиной намного превосходивший любой встречавшийся мне мужской член, с огромной, слегка заостренной головкой, показался бы большинству женщин уродливым и опасным чудовищем, но только такой и мог бы заинтересовать жену инженера. Скорее я был удивлен, что она не выбрала самый крупный, принять который смогли только две из пяти возжелавших его.

Тщательно вымыв избранного героя и обработав обеззараживающим раствором, я поднял его к глазам, взглянул на пористую поверхность, поражавшую меня мастерством изготовления. Секрет его на южных островах передавался в течении бесчисленных поколений. Еще в древние времена мореходы обнаружили необычные свойства обитавшего в теплых водах осьминога, называемого ими в наши дни «синим капитаном». Будучи обработанной особым способом, кожа его внешне и на ощупь мало чем отличалась от человеческой, обладая при этом неизмеримо большей прочностью и почти не меняла своих свойств со временем. Все это позволило жителям островов избавиться от обычая человеческих жертвоприношений их криволиким богам. Теперь они изготавливали кукол, обтягивали их выделанной кожей осьминога и сжигали их. Боги их оказались достаточно глупы и не заметили мелководного обмана. Вскоре обнаружилось и множество других применений для покровов «синего капитана» и обтянутые им фламары заменили собой простые деревянные, использовавшиеся во время некоторых ритуалов. Пребывавшие в моей коллекции являли собой истинные произведения искусства, имевшие на себе и протяжные изворотливые вены и случайные неровности и плавные изгибы и некоторую асимметрию, позволявшую испытавшим их женщинам утверждать о естественности ощущений. В основании фламара, в его мягких, гладких тестикулах, имелась полость, которую я заполнил жидкостью из стальной фляги. Черная на ней кошачья голова напомнила мне о временах учебы, ибо был то подарок одного из моих однокурсников, испытывавшего особое чувство к сим животным.