Владислав Ситников - Сопричастность. И наестся саранча

– Ну как хочешь. Машина в сервисе, поэтому сегодня можно, – пояснил Мирза, продолжавший удивлять Стаса степенью своего обрусения, которая, несмотря на его восточную внешность, резко бросалась в глаза благодаря манерам, привычкам и абсолютному отсутствию каких-либо намеков на акцент.

Он пожал плечами и, выпятив нижнюю губу, сделал большой смачный глоток.

– Я вообще тут один работаю после кризиса, так что ценные бумаги – это, конечно, хорошо, но в основном надо по клавишам долбить и бумажки носить. Это несложно, я покажу.

Из этих слов стало ясно, что Стас устраивал Мирзу в качестве напарника по дилингу. Оказалось, что заранее приготовленный еще ко встрече в ресторане рассказ о том, что Стас мог и хотел делать, Мирзу не просто мало заботил, а скорее совершенно не интересовал. Какая разница, если босс сказала, что человека надо взять? Лишних вопросов, как Ратников вскоре убедился на собственном примере, в этой ситуации здесь задавать было не принято. Вернее, задавать вопросы вообще было не принято.

– Через три месяца защита, но ходить на работу я могу каждый день. Потом планирую поступить в заочную аспирантуру. – Стасу всегда казалось, что эти солидные околонаучные планы существенно повышают его стоимость на рынке труда.

Правда, встречный вопрос Мирзы, который в переводе на литературный язык можно было сформулировать как «Зачем тебе это надо?», несколько поколебал уверенность Стаса в том, что в конкретном сегменте рынка труда, в котором он по воле случая оказался, кто-то вообще собирался определять его личную стоимость.

Никакой встречи с Галиной Борисовной после этого разговора так и не состоялось. Все, казалось, уже было заранее решено. Стас, еще более озадаченный, чем после эпохального ужина в ресторане с видом на Храм Христа Спасителя, побрел по коридорам будущего места работы на выход.

В тот первый визит в стены заведения с громким, почти что кричащим, названием «Банк» Стас не особенно запомнил окружавшую обстановку. Осталось только усугубленное впечатлением от «сердца любой финансовой организации», как было написано в каком-то учебнике о дилинговых центрах, ощущение того, что все увиденное сделано как-то не взаправду, понарошку. Дилинг, расположенный в невзрачном закутке. Президент… ша, слабо представляющая, о чем гласит теория Шарпа, но которая уверяет, что «была на NYSE 1 1 NYSE – Нью-Йоркская фондовая биржа (New York Stock Exchange). ». Казначей, спокойно распивающий дешевый виски и откровенно признающийся, что индекс NASDAQ ему так же безразличен, как и результаты последнего тура чемпионата России по футболу. Причем последнее обстоятельство, пожалуй, удивило Стаса больше всего.

Он вышел на улицу и посмотрел на обшарпанные стены здания, с крыши которого падали капли, предвещавшие наступление весенней оттепели. Организация, именовавшая себя кредитной, расположилась в сооружении, построенном еще во времена застоя и в каком-то смысле архитектурную форму этого застоя и олицетворявшем.

Стас откровенно признался себе, что не таким он представлял будущее место работы, но отказываться, не имея настоящей альтернативы, было как-то неудобно и даже немного стыдно. Поживем – увидим. Поэтому он предпочел продолжать верить в лучшее будущее и не особенно сомневался в решении, когда на следующий день ему позвонили и незнакомый голос не очень приветливой женщины из отдела кадров предложил выйти на работу уже с ближайшего понедельника.

– Не забудьте дипломы и паспорт! До свиданья! – ответа она уже не ждала, бросив трубку, едва Стас успел открыть рот.

Надев оставшийся от старых времен пиджак и брюки, а также являвшийся предметом его особой гордости галстук Versace, купленный еще по случаю выпускного бала, Стас, заинтригованный и воодушевленный, направился на первое место работы. Причем заинтригован он был главным образом тем, что ожидал, наконец, узнать размер компенсации, которая ему причитается за возможный скромный вклад в дело процветания и развития банка, название которого многие вроде бы где-то слышали, но ничего о нем не знали. До этого момента, реально оценивая свои ограниченные возможности, данный вопрос он озвучить просто стеснялся, а его собеседники, видимо, не считали нужным вдаваться в такие малозначимые детали. Подумаешь – зарплата!

Кстати, деньги «на конец квартала» Николай Петрович в тот раз так и не прислал.

Рассказ об этой части истории требует на время покинуть героя в еще незнакомых ему стенах банка. Все происходило до его появления там и на глазах у совсем других людей. В закоулках памяти Стаса сохранились лишь многократно услышанные, но посторонние интерпретации событий первых лет жизни организации. В основном восторженные рассказы о былых временах, когда все только начиналось, произносились в форме тостов на разнообразных корпоративных мероприятиях, которые со временем эволюционировали от почти семейных посиделок на кухне до масштабных эстрадных постановок, которым могли бы позавидовать многие провинциальные центры.

Правда, обстоятельства некоторых более поздних сюжетов из жизни банка были также неведомы Стасу. Поэтому на авансцену повествования порой придется выходить образам и событиям, часть из которых прозябала в недрах чужой памяти, а другие являлись плодом чьей-то бурной фантазии или возникли из фактов, вытащенных откуда-то из-под полы вечно все знающими журналистами. Последние особенно преуспели в мифотворчестве, когда ажиотаж вокруг необычной истории банка был особенно широким. Деньги любят тишину, а газетчики – громкие скандалы, не брезгуя при этом прибегать к услугам богатого профессионального воображения. Что из рассказанного правда, а что ложь, где миф, а где реальность, со временем забыли и многие главные герои, прожившие жизнь в неустанных попытках сотворить привлекательную иллюзию. Иллюзию бизнеса, иллюзию достатка, иллюзию респектабельности, иллюзию самой жизни.

На дворе был 1995 год.

В просторной комнате царила атмосфера коммунальной квартиры. Несколько женщин занимались канцелярской работой, прошивая и склеивая многочисленные пачки бумаг, формируя папки и штампуя разнообразные бланки. Несколько компьютеров светились приглушенным синим светом: на одном из них секретарь Наташа, молодая молчаливая девушка с простым и открытым лицом, которое, однако, легко забывалось спустя несколько мгновений после знакомства, набирала в импортозамещающем редакторе «Лексикон» текст очередного приказа, а вокруг другого суетились двое молодых мужчин, самозабвенно расстреливая нацистов в лабиринтах Doom.