Дмитрий Татаринов - Ни вензелей, ни китайца

– Ах да. – сказала Ника. – Так сможем ли мы засвидетельствовать стать твоего племянника?

– Боюсь, что нет. – признала Марина. – Стать если есть, то он предпочитает её скрывать. И вообще любит одиночество. Вряд ли выйдет.

– Как жаль. Может, я пойду к нему поздороваюсь? Он здесь уже почти свой, а я гостья.

– Не надо, Ник. – сказала Марина. – Мальчик асоциален. Нужно время.

Марина в общих чертах пересказала подруге обстоятельства Бориного прибытия и поведения на месте, а также биографии. Ей было любопытно наблюдать за Никой, главные жизненные ценности которой состояли в успешном приспособлении к социуму на всех его уровнях: от семьи до государства. Она строила прекрасные отношения с людьми, основывая их на взаимопомощи и кооперации, следила за развитием культуры, оставаясь в курсе всех инноваций, участвовала в политической жизни своего района, проявляла сознательность как в потреблении, так в утилизации и вообще во всех сторонах жизни. Личность, казалось Марине, без тёмных сторон. И вот эта личность слушает историю мальчика, чьи отношения с социумом не заладились с самого начала его существования. К общественным ценностям он испытывает ничто иное, как презрение. Сможет ли Ника как-то осмыслить услышанное? Что она будет чувствовать, вникая в перипетии жизни её антипода?

– Что, прямо так и сказал? – спросила Ника.

– Да. «Нахрен не нужны».

– Но чем же он тогда будет заниматься?

– Да ничем. – предположила Марина. – Только тусоваться хочет и на гитаре играть.

– Надо с ним поговорить.

Это Ника умела. Во всяком случае свои собственные тёмные стороны она давно уговорила не высовываться. Марина не заметила проявлений каких-то особых эмоций на лице у подруги. Та, пожалуй, немного растерялась, будучи принужденной вспомнить о типе людей, факт существования которых она задвинула в самые дальние уголки своей памяти. Но не более того. Они с Борей были из слишком разных миров, чтобы она приняла всё это близко к сердцу. Поэтому Марина, не заметив за Никой вовлечённости в разговор, решила переменить тему.

Теперь она повествовала об Олеге – ещё одном испорченном, с точки зрения логики Ники, какой её себе представляла Марина, персонаже. Но, к её удивлению, пикантность положения этого незадачливого мужа возбудила в её подруге живой интерес. Ника даже стала допытываться до совсем уж деталей частной жизни Марининого ухажёра. Всё, что касалось секса, было родной стихией этой сладострастницы. Телесное удовольствие и общественная ценность – вот две путеводных звезды в её жизни. Силясь понять, как так жена Олега вдруг обратилась лесбиянкой, она выдвигала самые разные – и вероятные, и надуманные – предположения. Когда дело дошло до темы размеров половых органов и лукавых взглядов Ники, призывавших приоткрыть завесу тайны, Марина попросила её остановиться. Как бы всё это ни было любопытно, ничего однозначного тут сказать нельзя, потому как они встречались с Олегом лишь раз.

– А чтобы разобраться в этой истории, и ста не хватит. – попыталась успокоить интерес Ники Марина.

– А ведь ты бы могла ему жизнь спасти.

– Каким образом?

– Ну, закрутила бы с ним романчик, глядишь, и ушёл бы он от мамочки своей.

– Мамочки?

– Ну, я образно.

В этом месте Марина призналась себе, что всё-таки хочет выпить чего-то покрепче. Достав бокал изысканного богемского стекла и плеснув в него вина, она чокнулась с подругой. Полость рта отблагодарила Марину за первый глоток миллионом приятных ощущений. Терпкий кисло-сладкий привкус вина оставлял по себе чувство наполненности. Тепло, разливавшееся по телу то ли волной, то ли облаком, стирало границы индивидуального существования. Всё как будто располагало к тому, чтобы поговорить о наболевшем. Марина призналась Нике в том, что мужчины её в последнее время не радуют. Её возросшая потребность почувствовать себя женщиной, то есть, как она себе это представляет, защищённой, восхищённой и в чем-то даже подчинённой, остается неудовлетворённой. И это несмотря на то, что она не сидит на месте и устраивает по два свидания на дню. Ей кажется, что мужчины перестали хотеть женщин, они всё больше думают о себе и как будто хотят сами себя. Хорошо это или плохо?

– Странный вопрос. – призналась Ника. – Тебя ведь не это интересует?

– Ну почему же? – ответила Марина. – Может, это я в чём-то не права?

– Ты и сама знаешь, что нет правых. Ты хочешь одного, они другого. Главное – не отчаиваться и искать того, с кем твои интересы совпадут.

– Мне кажется, этого уже не будет.

– Я же говорю: не отчаиваться.

Выждав несколько минут молчания, Марина почувствовала, что готова затронуть болезненную тему. Ника, проявив чуткость, ждала подругу, потягивая из трубочки лимонад.

– В последние недели и особенно дни всё напоминает мне о Кирилле. И я замечаю, как во мне нарождается надежда на то, что наши отношения можно вернуть. Смешно говорить об этом спустя столько лет. Но это происходит так спонтанно, по стечению стольких обстоятельств, что я с трудом отделываюсь от впечатления, что это судьба. И чем менее удачно складываются мои свидания, тем сильнее мой внутренний голос требует попробовать ещё раз – с Кириллом. И ты знаешь, мне вспоминается только хорошее. Как галантен и мил он был в первый год. Он знал, чего я хочу. И ведь я сама виновата, что так…

– Стоп, извини. – перебила её Ника. – Ты, может, вспоминаешь и хорошее, а вот я прекрасно помню, как вытаскивала тебя из петли, как купалась в твоих слезах и ложилась рядом с тобой, чтобы ты хоть как-то могла уснуть. И это была не твоя вина, уж поверь.

– Это было, правда, да. Но мы оба были ещё молоды и мои чрезмерные амбиции…

Они принялись вспоминать былое, вроде и совместно прожитое прошлое, но являвшееся в памяти каждой из них совсем разным. Насущные потребности Марины окрашивали это прошлое в розовые цвета и изображали его оторванным от настоящего, просто историей, которая когда-то случилась, может и вовсе не с ней. Ника, чьи интересы образовывались лишь состраданием и ценой личного времени, судила реалистичнее. То, что случилось однажды, не забывается бесследно, а продолжает незримо управлять нашей судьбой. Чувства и эмоции, которые Марина когда-то испытала, всё ещё живы, и, стоит ей только перейти запретную черту в общении с Кириллом, вспыхнут с новой силой. Люди если и меняются, то не так глубоко, чтобы обрести гармонию в отношениях, которые раньше не причиняли ничего, кроме душераздирающей боли. И виноваты всегда оба, а значит, в общем-то, никто. Просто они несовместимы. У него же вроде другая семья?

– В том-то и дело. – уточнила Марина. – Он из неё ушёл.

– О-о-о.

Эта новость выбила из-под Ники почву. Для неё, переживавшей за Марину как за себя, сообщение это означало, что объективных препятствий на пути к бывшему мужу для Марины больше не существует. Ника помнила, как та уходила от него и возвращалась к нему десятки раз, прежде чем она лично добилась от Кирилла мужества прекратить их отношения. И вновь возникшая его семья гарантировала, что Марина, как приличная женщина, не приблизится к Кириллу на пушечный выстрел. Обида и злость хоть и укрепляли этот запрет, но, знала Ника, были слабее потребности её подруги в любви.