Ирина Васюченко - Последний медведь. Две повести и рассказы

И вот – кролик. Мой кролик. Я его сразу узнала. Это тоже была влюбленность, но радостная, не чета той робкой и самолюбивой, что сковывает движения, не дает слова сказать, зато вынуждает ждать, будто манны небесной, чужого слова, пустого и небрежного, бросаемого через плечо с нарочитой снисходительностью, чтобы сразу показать, кто владеет положением. Нет, кролик любил меня, он меня тоже узнал…

Все это прелестно, однако я понимала, что мое право собственности на кролика, обнаруженного не только под чужим забором, но еще и по ту его сторону, в глазах профанов может выглядеть несколько сомнительным. Чего доброго, кто-нибудь выйдет сейчас из вон того дома, и… Надо было действовать. Я огляделась. Шагнула к забору. Просунула руку сквозь штакетины. Ухватила кролика за уши. Это было грубо, но необходимо: слишком многое поставлено на карту. Вытащила и, прижав к груди, со всех ног кинулась назад, к дому.

Погони не было, и, оставив позади улицу, по двум большим камням и покореженному ведру перейдя ручей, я остановилась. Резвость ног была теперь ни к чему, пришла пора пустить в ход голову. В школу не пойду, пропади она пропадом. Но и домой так, с бухты-барахты, не сунешься, можно все погубить.

Маячить в поле тоже рискованно. У отца есть манера, поставив ногу на нижнюю перекладину "кремлевского" забора, повисать на нем и в просвет между зубцами озирать местность, самому оставаясь в тени. Толстые зубцы державной ограды и зелень растущих за нею деревьев мешали заметить его голову, и он уже несколько раз заставал меня таким образом за разными провинностями – на голой земле валялась, бродячую собаку гладила, за козлятами плохо смотрела и все такое. Он пару раз даже умудрялся подсмотреть сквозь щель в двери, что в классе "все дети как дети, внимательно слушают учительницу, держатся прямо, ты одна расселась мешком, в носу ковыряешь и в окно пялишься тупо, как корова!" Ему было важно внушить мне, что от его недреманного ока ничто не укроется.

Внушил. А теперь любой ценой надо все же укрыться. Кроме того, что мои сегодняшние деяния – с ума сойти: прогул и кража! – чудовищны, а их возможные последствия даже вообразить трудно, у меня есть теперь главная задача: сохранить кролика.

Я забралась в неглубокий овражек, дно которого не просматривалось с наблюдательного пункта противника. Уселась на портфель, посадила свою ушастую добычу рядом и углубилась в составление плана дальнейших маневров. Умница-кролик и не думал убегать. Сидел смирно, пощипывая травинки. Я в нем не ошиблась!

Полчаса спустя я вошла в "палаццо" уверенная, бодрая. Если и возбужденная, то чуть-чуть, в самую меру.

– Почему ты не в школе?.. А это еще что такое?!

– Сейчас расскажу! – спустила кролика на пол как бы небрежно, оглядела домочадцев как бы беззаботно. – Правда, смешной?

– Не вижу ничего смешного! Сколько раз говорено, чтобы не таскала в дом всякую дрянь? Так почему ты не на занятиях?

Начало было неважное, но лучшего я и не ждала. Главное – не потерять самообладания:

– Там ремонт. Классную комнату вчера покрасили. Сегодня она должна сохнуть. Я еще до школы не успела дойти, Лида Афонова меня на полдороге встретила, она и предупредила.

Это был ловкий ход, я им гордилась. Лидка столько раз обманывала меня и подводила! Бабушка и мама об этом знают, в случае чего подтвердят. Дойдет до разбирательства – буду стоять насмерть: да, встретились, да, она так и сказала. Мне поверят. Все знают, и в школе тоже: Саша Гирник прямая, безукоризненно честная девочка, тогда как Лида Афонова…

– Что ты в ней нашла? – изумляется бабушка. – Лживая, дурно воспитанная, заносчивая.

– Но какая красивая!

– Она? Всего лишь смазлива, это тип хорошенькой горничной. Если уж на то пошло, ты гораздо пикантнее.

Ах, бабушка! Что ты понимаешь? "Пикантнее", "горничная" – теперь и слов-то таких нет. А допустить хоть на минуту, что я по части наружности могу тягаться с самой Афоновой, это уж ни в какие ворота…

Инквизиторский взгляд отца:

– Если тебя перехватили на полдороге, почему ты заявилась только сейчас? Где болталась?

Ага, он-таки задал этот вопрос! Я его предвидела. С легчайшим оттенком обиды:

– Не болталась. Конечно, я сразу пошла домой. Но в овраге, у ведра, – так мы прозвали место переправы через ручей, и даже когда само ведро исчезло, название осталось, – у ведра я увидела двух собачонок. Они напали на кролика. Я их прогнала и стала спрашивать в крайних домах, чей это кролик.

Физиономия у отца скептически кривится, но я вижу: в душе он доволен моими добродетельными поступками. Хвалить не станет, нечего меня баловать. Но гроза миновала. Теперь только бы не напортить:

– Я обошла три дома, там об этом ничего не знают. А в четвертом дворе ко мне вышел пьяный дядька, да как заорет: "Давай своего кота сюда, я его в суп!"

Сила лжи в деталях. Я это уже смекнула. Рассказывая, я прямо вижу все, о чем вру: кажется, еще чуть-чуть, и сама поверю. Так и надо! И про дядьку неплохо придумано – едва ли отцу захочется уподобиться ему.

– Насчет супа это идея.., – он испытующе смотрит на меня. Момент критический, но я предвидела и его:

– Сначала все-таки надо еще попробовать узнать, чей он. Завтра и послезавтра я не смогу, уроков много. А в воскресенье похожу по другим домам, может…

– Нечего по чужим дворам шляться! Опять нарвешься на какую-нибудь пьяную скотину.

– Хорошо, не буду! – я прямо шелковая. – Лучше у ребят в школе поспрашиваю. Но пока ему, наверное, лучше у нас побыть. А то собаки опять…

Отец брезгливо разглядывает кролика. Но я знаю: вообще-то он любит животных. На то и расчет. Когда такой прекрасный кролик проживет у нас день-другой, никому, даже ему, уже не придет в голову толковать о супе.

– Гадить будет, вони не оберешься, – брюзжит отец, но я чувствую: он готов уступить.

– Я поставлю ему ящик с песком! – сообразив, что восклицание излишне порывисто, договариваю как можно равнодушнее: – Конечно, это не кошка, пользы от него нет…

– А как его зовут? – встревает сестренка.

– Откуда мне знать? – я пожимаю плечами. – Давайте, пока он здесь, будем звать его, ну, хотя бы Найдой. Раз я нашла его…

Будь моя воля, эх, что за имя я бы придумала моему кролику! Я как раз читаю "Легенды и мифы Древней Греции". Сколько великолепных имен можно оттуда почерпнуть! Зевс? Нет, этот не слишком симпатичен. Ахилл? Тоже не люблю. Скорее Гектор. А если это крольчиха? Тогда Медея. Но лучше сразу выбросить богов и героев из головы. А жаль. Терпеть не могу, когда найденышей зовут Найдами, кошек Мурками, собак Бобиками. Это не имена, а так, что-то плоское, не выделяющее, а смешивающее их носителей со всеми найденышами, собаками, кошками. Но ведь кролика я… в общем, тут не до античных красот. Слишком важно, чтобы все запомнили: я его нашла.