Елена Дымченко - Ведьмин пёс

Но даже если бы она решилась на подобное безрассудство и припёрлась в эту дыру, то дальше-то что? Вызывать такси? Это могло показаться хотя бы смешным, если бы у неё здесь телефон работал. Но её супер-пупер айфон последней модели уже два дня как разряжен, а подзарядить его в этой хибаре негде. В первый же день, чтобы зарядить телефон, она обшарила все закоулки старого дома в поисках заветной розетки, но так её и не нашла. Но даже если бы ей это удалось, и шкала зарядки пополнилась на все сто процентов, то вряд ли бы это позволило использовать смартфон по прямому назначению. Ещё доживая свои последние минуты, он здесь не ловил никакой сети. Чудо связи стоимостью в полсотни тысяч рублей здесь был абсолютно бесполезен и годился разве что для колки орехов.

«Вот попала», – чуть не плакала Энджи.

Вышедшая из дома мать насмешливо спросила:

– Не заводится?

Дочь вздрогнула и чуть ли не с ненавистью ответила:

– Да, не заводится! А что тут смешного?

Та, холодно улыбаясь, пожала плечами:

– Да ничего, ты не волнуйся, когда надо будет – заведётся.

– Что значит «когда надо»? – возмущённо спросила Энджи, но вопрос повис в воздухе. Развернувшись, мать ушла в дом.

«Как это всё понимать? – не могла успокоиться девушка, – странная она какая-то».

А мать действительно вела себя странно. Когда после её таинственного исчезновения Энджи увидела её впервые, то, кинувшись в материнские объятия, сразу же почувствовала отстранённость и холодность. Конечно, мать никогда не отличалась эмоциональностью и не была склонна к выражению пылких родственных чувств, но раньше они у неё, по крайней мере, были. Но тогда, обнимая Валентину, Энджи поняла, что с таким же успехом можно прижимать к себе дерево в лесу или скалу. От матери она не почувствовала никакого эмоционального отклика или хотя бы намёка на радость от встречи, а лишь холодность и равнодушие.

Отстранившись, девушка пытливо заглянула той в лицо. Валентина смотрела на неё спокойным, невозмутимым взглядом.

– Мама? – спросила тогда Энджи, почти сомневаясь в том, что эта женщина ей не чужая.

– Здравствуй, – ответила та и, потянувшись, запечатлела на лбу дочери еле ощутимый сухой поцелуй. – Давай присядем, – показала она рукой на скамью.

– Мама, где ты была? Мы тебя везде искали, – не сводя глаз с прекрасного лица, спросила Энджи.

– Я была не совсем здорова.

– Ты больна? – удивлённо спросила дочь, любуясь её безупречной кожей.

– Была, но уже нет, – улыбнувшись уголками рта, ответила та, – сейчас я здоровее, чем когда-либо раньше.

– Ты живёшь здесь? – спросила Энджи, озираясь на запылённые стены старого дома и паутину по углам.

– Нет, я живу у твоей прапрабабушки Прасковьи.

– А разве это не её дом?

– Нет, она уже давно живёт в другом месте.

– А что с тобой случилось? Чем ты была больна?

– Это уже неважно, всё прошло.

– Мы так волновались… – взяла мать за руку Энджи, – отец поднял на ноги всех, МЧС неделю тебя искала, прочесывали лес и вертолёты всё здесь облетели, но безрезультатно.

– Да, я знаю, – ответила Валентина и замолчала, видимо, считая, что эта тема исчерпана.

– Мама, я так рада, что ты жива. Ты так внезапно уехала и пропала. Твой водитель Никита позвонил Игорю и отцу и они все приехали сюда тебя искать, но никаких следов не нашли.

– А как ты нашла меня? – сдержанно спросила мать.

– Я сама не знаю, – пожала плечами Энджи. – Мне же отец рассказал обо всём только после того, как уже вернулся. А потом… я села в машину и приехала сюда. Меня как будто кто-то вёл в этот дом.

Она протянула руки, чтобы обнять вновь обретённую мать, но та лишь бесстрастно улыбнулась одними губами. Взгляд серых, стальных глаз оставался отстранённым. У Энджи невольно опустились руки. Эта безмятежность и холодность уже не на шутку её пугали. Она тяжело вздохнула:

– Мама, я должна тебе рассказать очень нехорошие новости.

– Я знаю про базу и про смерть Игоря, – холодно ответила та.

– Откуда? – удивилась Энджи.

– Я теперь много чего знаю, – даже не улыбнувшись, ответила Валентина.

Дочь изумлённо уставилась на неё, но мать явно не была расположена к объяснениям. Энджи только и решилась спросить:

– И что ты думаешь теперь делать?

Та, помолчав, сузила глаза и сухо ответила:

– Я это так не оставлю.

– А что ты можешь сделать? – насмешливо спросила Энджи, но заглянув в материнские глаза, тут же убрала улыбку с лица.

– Скоро смогу многое… – думая о чём-то своём, отстранённо ответила Валентина.

Хоть девушку и распирало от любопытства, но расспрашивать о подробностях она почему-то не решилась.

– Когда мы поедем домой? – лишь спросила она.

– Чуть позже, – вставая, ответила мать, – а теперь пойдём, я познакомлю тебя с твоей прапрабабушкой Прасковьей.

Даже не оглянувшись, чтобы проверить, идёт ли за ней дочь, Валентина вышла за дверь. Чуть помешкав, Энджи подхватив в одну руку Жужу, а в другую тяжеленный чемодан, последовала за ней.

Услышав от матери, что Прасковья живёт в «другом месте», Энджи никак не ожидала, что оно окажется глубоко в лесу. Спотыкаясь и перехватывая тяжёлый чемодан из одной руки в другую, она, боясь отстать от идущей впереди матери, продиралась сквозь кусты и проклинала про себя и прапрабабку и мать. Та, видимо, хорошо ориентируясь в кромешной тьме, легко и уверенно шагала вперёд, обходя ямы и поваленные старые деревья. В отличие от неё, Энджи, спотыкаясь и падая, собрала на пути всё возможные рытвины. Чтобы облегчить себе путь, она спустила Жужу с рук. Но та чувствовала себя неуютно в такой глуши и путалась у неё под ногами, создавая дополнительные препятствия.

– Мама, подожди же! – взмолилась, наконец, Энджи, свалившись в очередную яму.

Та, лишь на секунду обернувшись, усмехнулась и, приподняв лохматую ветку старой ели, поднырнула под неё и скрылась из глаз дочери.

– Вот же чёрт! – поспешно поднимаясь, выругалась та. – Не хватало ещё здесь среди ночи заблудиться.

Когда, наконец, они достигли конечного пункта, Энджи была измотана напрочь. Потирая ушибы и ссадины, она очень злилась на мать, которая вынудила её на такой марш-бросок.

«Даже не проверяла, иду ли я ещё за ней или уже сломала шею», – ворчливо думала она.

Знакомство с прапрабабушкой Прасковьей совсем не улучшило её настроение. Сгорбленная почти пополам старуха не проявила никаких родственных чувств при знакомство с праправнучкой, а лишь хмуро кивнула на широкую скамейку у окна:

– Здесь будешь спать!

Ни «здравствуй, тебе, внучка», ни «чем бы угостить ненаглядную кровинушку», а лишь как собаке место указала и всё.

«Ну и семейка мне досталась, – думала Энджи, ворочаясь на клочковатом матрасе, всё же брошенном ей старухой, – никто мне здесь не рад и чего я сюда припёрлась!»

Читать дальше